|
Горизонт
|
|
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:40 | Сообщение # 106 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Хотите сказать, - нахмурился старый Хьюга, - Хокаге-сама удалось принудить Кьюуби к сотрудничеству?
- Да. То, о ради чего отдал жизнь, мой наставник, Четвертый Хокаге, то, о чем мечтал Третий, усилиями Пятой скоро станет реальностью! Без крови, без боли, без потерь Коноха вскоре выйдет на новую ступень своего развития, и мы должны быть благодарны Хокаге-сама за это!
- «Должны быть благодарны», Какаши? – насупился Яманака. – За два прошлых месяца погибли Камизуки Изумо и Инузука Хана – двое наших опытнейших чуунинов! Абураме потеряли главу семейства! Кто в этом виноват: они, что были слишком слабы, или Пятая, пославшая их на заведомо безнадежные миссии?
- Иноичи, а ты, случаем, не забыл, что идет война?! – прикрикнул на него Хатаке. – Война, к которой Коноха из-за примиренческой политики Третьего Хокаге была готова лишь наполовину!
- А ты Третьего не трогай, Какаши! – взбеленился Морино Ибики, всегда боготворивший Третьего более всех остальных дзеунинов. – Ты сам волоска с его задницы не стоишь!
- А я и не трогаю. Братья! – Хатаке, заложив руки за спину, неспешно прошелся по кругу. – Братья! Мы все почитаем Третьего Хокаге за то, что привел нас к победе в Мировой Войне. Мы все помним его и преклоняемся перед ним. Он дал нам то, чего не купить ни за какие деньги – мир и процветание. Его правление по праву можно называть золотым веком Конохи. Но сегодня я говорю вам: эпоха мира подошла к концу, это нужно принять, и с этим необходимо смириться. Скажите мне, братья, что сделал Третий, чтобы отвести от Конохи угрозу со стороны Акацки? Скажите, что он предпринял, чтобы помешать им собирать Биджуу одного за другим, словно это их собственность, а не священное наследие Сенджу Хаширамы, призванное беречь баланс силы на Востоке? Что? Ответьте мне!
Толпа зашумела, заспорила, засвистела. Послышались выкрики «Долой!», «Заткните ему глотку!», перемежающиеся с воплями «Нет, пускай дальше говорит!», «Мы с тобой, Какаши!» Хатаке поднял ладонь – на этот жест сперва не обратили внимания, затем перебранка пошла на убыль, начала стихать и в итоге не прошло и пяти минут, как в зале воцарилось безмолвие. Все же это были боевые дзеунины, ведающие цену словам и крови, а не малолетняя шпана.
- Мы так привыкли считать себя сильнейшими, - сказал Копирующий Ниндзя, - что не хотим верить, будто есть кто-то сильнее нас. Знаю, что не нужно пояснять вам, насколько опасно такое слепое самовнушение. Вы сами знаете: Акацки похитили дзинчурики Однохвостого, Казекаге Песка из-под охраны, из самого сердца Суны, работая лишь вдвоем! Есть среди вас такие, кто сомневается в силе Скрытого Песка? Нет? То-то и оно. Вся их слава и доблесть не спасла Гаару Песчанника. Я встречался с Акацки, видел их мощь, и вы уж не обижайтесь на меня, братья, но я готов поклясться добрым именем своего отца, что ни один из присутствующих здесь им и в подметки не годится. Включая меня. Это тяжело признавать. Это задевает нашу гордость. Но это так. Нельзя как страус прятать голову в песок! Нельзя жить, лишь почивая на лаврах одряхлевших побед. Просто дорожить прошлым недостаточно, надо смело смотреть в будущее. Акацки восстали против системы Скрытых Деревень, дабы возвеличиться в качестве новой власти и покорить Восток своей воле. Кому как не нам остановить их? Кому как не нам заступить дорогу их преступной идеологии, извращенной по самой своей сути?..
- Ближе к делу, Какаши, - поторопил его Генма, - у нас не митинг, а совет.
- Охотно. Акацки – не единственная проблема Огня, хоть и самая большая…
- Я начинаю склоняться к тому, что самая большая проблема Конохи сегодня – ее вождь, - прошептал Яманака, но под уничижающим взглядом Какаши закрыл рот и опустил свою светловолосую голову.
- Какаши, завязывай с речами! Мы что тебе, генины желторотые? – возмутились из-за спин дзеунинов, сидящих впереди. – Мы уже поняли, что Пятая думает сделать из Девятихвостого дубину и сокрушить ею Акацки… и других ее врагов. Я согласна с Иноичи, такие эксперименты до добра не доведут, но ведь Хокаге-сама все равно не будет нас спрашивать и сделает по-своему. Какое это имеет отношение к братству?
- А такое, что Девятихвостый – строптивая дубина, Анко, - Хатаке узнал куноити по голосу. – Орудовать им – мудреное дело, особенно когда при этом кто-то чинит препятствия деятельности Хокаге-сама, противится ей и плетет у нее за спиной интриги. А потому все те, кого можно отнести к оппозиции, те, кому противно видеть Пятую во главе Деревни, те, которые разлагают сплоченный боевой коллектив Конохи в трудный для нее час, должны быть призваны к порядку. Или уничтожены, если дерзнут нам сопротивляться. Ранее я говорил вам о силе, братья. Я сказал, что Акацки, изменник Орочимару, наши недруги из Скрытого Облака и Скрытого Камня – все те, кто мечтает видеть Коноху в руинах, скопили и сосредоточили в своих руках небывалую мощь. Все так, но, тем не менее, это не значит, будто мы обречены. Мы сильны, братья, и станем еще сильнее, если избавимся от предателей в собственных рядах, если выбросим за борт тот балласт, который тянет Деревню на дно. Нам не хватает порядка и дисциплины, не хватает единства, не хватает чувства долга и верности Хокаге-сама. Но самое важное, чего нам не хватает: осознания того, что мы на войне, что война – новая великая война – уже началась, и любой акт неподчинения приказам Хокаге-сама может поставить под удар и Коноху, и Край Огня.
- Какаши, - Генма встал во весь рост, поигрывая зажатым между зубов сенбоном, - если я еще не разучился извлекать суть из твоей туманной болтовни, то ты только что предложил нам задушить нашу свободу своими же собственными руками.
- Свободу? – изумился Хатаке. – Ах, свободу! Братья мои, я вижу, что есть нужда прояснить вам ситуацию. Так позвольте, я это сделаю. Не буду ходить вокруг да около, а скажу прямо: отныне и впредь нет никакой свободы. Кто не с нами, тот против нас. Вот и вся политика.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:41 | Сообщение # 107 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Глава 15, часть 3
Все-таки быть урожденным членом клана Нара – не самая приятная на свете вещь. И подвох вовсе не в провокационном названии, не в сомнительной родословной и даже не в удивительном невезении мужчин семейства в делах сердечных. Шикаку, бессменный лидер клана, при всех его неоспоримых достоинствах, был слишком инертен и аполитичен, чтобы с умом воспользоваться плодами своего тяжкого труда. Нара поколение за поколением поставляют Конохе искусных бойцов и квалифицированных научных специалистов. И в тылу, и на фронте они всегда в первых рядах, добывают победу для Хокаге-сама, а когда доходит черед снимать с этой победы сливки – Нара вечно оказываются в пролете.
Неделю назад Шикамару получил письмо из Суны. От Гаары Песчанника. Никакое не секретное, обычной почтой, хотя и с пометкою «Срочно! Лично в руки адресату!» Чуунину совсем не требовалось распечатывать его, чтоб угадать содержание письма, но он все же распечатал – и был немало разочарован отсутствием гневных выпадов и угроз типа «кишки выпущу», «в песок закопаю». Гаара, жалкий умирающий Гаара, не требовал и не вымогал – он УМОЛЯЛ Шикамару порвать с Темари, взывал к его совести и просил поставить себя на его, Гаары, место. Терпения Нара хватило примерно до середины письма – потом ему стало так противно, что читать дальше было просто невыносимо. Такого Гаару он не узнавал и входить в положение человека, когда-то бывшего демоном, а нынче превратившегося в бесхребетную размазню, не желал. Шикамару разорвал этот слезливый опус на сотню мелких частичек и потихоньку сжигал их в пламени масляной лампы: один за другим, всю прошедшую неделю.
Когда Гаара умрет, Темари станет небезопасно оставаться в Суне, и Шикамару – чем черт не шутит – сможет уломать ее перебраться жить в Коноху. С ним.
Без любимой женщины чуунин изнывал от скуки. Номинально он замещал отца, отправившегося на войну, на посту главы клана. Так-то оно так, но Нара – это вам не какие-нибудь Хьюга, у которых кроме шикарного особняка в Конохе и загородный дом, и охотничьи угодья, и целая провинция с рисовыми полями, лесами, деревнями и даже небольшим городком. У Нара всего-то имения: полквартала обшарпанных домишек, заселенных химиками и медиками клана, две биолаборатории, где Нара принадлежит только оборудование, а помещения записаны на Сенджу, да квота на бесплатное молоко для всех специалистов, занятых во вредных для здоровья производствах. Словом, негусто. И управлять особо не чем – все и так отлично знают, что им следует делать. В северной лаборатории научная группа работает над каким-то секретным проектом. Доктору Осаму, ее лидеру, было велено отчитываться только перед Хокаге-сама и Нара Шикаку, который, лишь ознакомился с проектным заданием, тотчас же попросился в отряд Асумы, отбывающий на войну. Что именно они там разрабатывали, отец не сказал, но Шикамару умел понимать намеки, в том числе и те, что были адресованы отнюдь не ему. Шикаку попросту испугался узнать слишком многое из того, что ему знать было не положено, или, что тоже имело смысл, не захотел брать на себя ответственность за проект, провал которого мог стоить ему головы… и не только ему. Матушка весь апрель была в разъездах, а сам Шикамару, согласно законам Конохи, по несовершеннолетию имел право не быть посвященным в секретные разработки клана и с нескрываемым наслаждением этим правом пользовался.
На гребень каменной стены в дальнем углу сада кто-то влез и тотчас же бесшумно спрыгнул в кусты. Даже если это был не вор, входить подобным образом в дом главы далеко не последнего в Деревне клана, да еще после захода солнца считалось верхом неприличия, но Шикамару узнал маленького нарушителя и остался сидеть, как сидел. В самом деле, нельзя же требовать соблюдения норм приличия от собаки?
- Чего в темноте сидишь? – Паккун, потешно суча лапами, взобрался на внутреннюю террасу и проковылял в комнату, оставляя за собой цепочку грязных следов.
- Я же ниндзя! – низко прогудел чуунин. – Я же воин тени!
Его скрутило от хохота. Пес встревожено повел носом, и выражение его глаз изменилось.
- Шикамару! Ты что, опять курил опиум?
- Нет, тебе кажется, - чуунин встал и пошел на кухню. Ему внезапно захотелось выпить чаю.
- Эй, Шикамару! – Паккун семенил вслед за ним, ни отставая ни на шаг. – Совсем с ума сошел?! Ты понимаешь, чем это чревато?
- Да не курил я! С прошлого раза еще не выветрилось.
- Мамке своей гнать будешь! Я же чую, что запах совсем свежий!
- Ну ладно-ладно, курил. В обед. Мне от него лучше думается. Но меня уже отпустило.
- Вижу я, как тебя отпустило.
Паккун медленно подошел к Шикамару и вдруг с неожиданным остервенением вцепился ничего не подозревающему синоби в щиколотку. Тот заверещал, выронил только что снятый с полки заварочник (тот, правда, каким-то чудом не разбился), пинком отбросил пса и с руганью ухватился за укушенное место.
- Ты чего?!
- Затупок! – зашипел Паккун, подымаясь на свои коротенькие лапы. – Деревня уже месяц живет по законам военного времени, того и гляди чрезвычайное положение объявят, а он обдолбанный ходит! Под трибунал хочешь?!
- Чрезвычайное положение? – переспросил Шикамару, сразу забыв про укус. – В Конохе?! С чего бы?
- Скоро узнаешь. Идем, у Какаши есть к тебе пара слов.
- Может, утром?
- Утром будет поздно. Не исключено, что УЖЕ СЕЙЧАС поздно.
На улице давно стемнело и слегка, как-то даже не по-апрельски, подморозило, и при дыхании изо рта вырывался пар. Шикамару на всякий случай подпоясался ремнем с несколькими кунаями и коротким тяжелым тесаком, заменявшим ему катану или вакидзаси. Все преимущества такого клинка чуунин оценил, выполняя одну из недавних миссий: им приказали (кажется, заказ был от самого Владыки) устранить лидера тайной религиозной секты, исповедующей ясинизм – запрещенное течение буддизма. По-тихому его убить не удалось, поднялась тревога, и прочь из логова сектантов им пришлось прорубаться сквозь толпу разъяренных ясинитов – вот тогда-то тесак, на пробу взятый с собой, и доказал свою полезность наряду с взрывными печатями.
Ночь стояла безлунная, напитанная неясной угрозой, ожиданием беды и потому страшная. Не нужно иметь звериных инстинктов или обладать даром предвидения, чтобы понять: от таких ночей добра не жди. Паккун вел Шикамару в деревенский парк, где ночью можно было встретить разве что какую-нибудь влюбленную парочку. Только сезон для забав на открытом воздухе еще не настал и, судя по окутавшей Коноху гнетущей атмосфере, в этом году вряд ли наступит.
Какаши ждал их возле большого плоского камня, незаметного с тропинки за густыми зарослями шиповника, и вид его, сосредоточенно-расслабленный, Шикамару сходу не понравился. Его не удивило то, что Хатаке с ног до головы весь был увешан оружием – он и сам вооружился, выходя из дому – но одна деталь в облике дзеунина моментально навела Шикамару на мысль, что сегодня станут реальностью самые мрачные его предчувствия.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:42 | Сообщение # 108 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| На поясе Хатаке, небрежно наброшенная ремешком на подсумок с сюрикенами, висела белая собачья маска. Точно такая, какие носили члены ANBU.
- Я не хотел, чтобы меня видели входящим в дом Нара, - вместо приветствия сказал он.
- Впустую это, Какаши-сан, - ответил Шикамару, не сводя глаз с маски. – Комендантский час в разгаре. Все сидят по домам, на улицу носа не суют.
- Дело такое, что осторожность не помешает.
- Ого. Кого будем убивать? – Шикамару кивнул на предмет своего пристального внимания. – Ведь будем же?
Паккун, устроившийся у ног Какаши, что-то прорычал сквозь зубы о безалаберности и распущенности молодежи, но чуунин толком ничего не разобрал.
- Будем, - негромко проговорил Хатаке, - и много кого. Хотя без твоего участия. Я – не Хокаге-сама, однако действую от ее имени, и у меня хватает полномочий поручить тебе одно задание. Оно неофициальное и очень простое, но предельно важное. Сегодня, прямо сейчас, ты можешь спасти несколько жизней, если поторопишься и сделаешь все так, как я тебе скажу.
- Что происходит в Деревне? – требовательно спросил чуунин. – Что еще за истории с чрезвычайным положением? Это как-то связано с Наруто и Сакурой?..
- Ни слова про них! До следующего рассвета забудь их имена и не произноси ни в коем случае! Утром Хокаге-сама выступит с радиообращением к гражданам Конохи, ты все узнаешь из ее речи. А сейчас слушай меня. Пятая приказала наглухо запечатать внешние ворота. Везде выставлены патрули: как из ANBU, так и из оперативных групп, - дзеунин говорил быстро, сухо, глядя Шикамару прямо в глаза. – Каждый, кто этой ночью выйдет из дому, случайно или со злым умыслом, подпадает под подозрение. В лучшем случае его элементарно задержат, в худшем – догадайся сам.
- Не думал, что улицы Конохи когда-нибудь станут небезопасны для ее жителей.
- А ты не думай. Бывают моменты, когда слишком много думать – вредно. И сейчас как раз такое время, Шикамару. Ты молодец, что понимаешь все сам, без подсказки, так пойми и то, что трепать языком в нынешних условиях – не лучший выбор. Не будешь держать его за зубами – приобретешь себе кучу ненужных проблем. Игры закончились. Пришла пора суровых, жестких, но необходимых мер, и будет нехорошо, если от них пострадают ни в чем не повинные граждане Конохи.
Спорить с Хатаке было бесполезно. То, о чем он намеревался просить Шикамару, сильно беспокоило его, но сам он почему-то не мог этого сделать.
- Этой ночью в Конохе мы проводим чистку рядов…
- Чистку?! – ошеломленно выдохнул чуунин.
- Да, чистку, Шикамару. И не только в Конохе – по всей стране. Чиновники, политики, журналисты, аристократы – все диссиденты, критиковавшие даймё за безжалостное порабощение Края Рек, будут арестованы. Кого-то ликвидируют, кому-то предъявят обвинения, оставшихся припугнут. Хокаге-сама не отстает от Владыки, она тоже жаждет укрепить свою власть, избавившись от всех, кто косо на нее поглядывал. Тебе незачем знать всю правду. И не спрашивай меня, кого арестуют. От тебя требуется следующее: в течение получаса оббежать дома Хагане, Акимичи, Харуно, и сказать им, чтобы сидели тише воды, ниже травы. Они все – верные вассалы Хокаге-сама, но их импульсивность может сыграть с ними злую шутку. Супругам Харуно скажи, что их дочь скоро вернется к ним целой и невредимой. Так и передай. И знаешь, что… заскочи еще к Намиаши. Райдо на днях выражал свою ностальгию по правлению Третьего, причем делал это весьма несдержанно. Он мой товарищ, и я не хочу, чтобы он оказался втянут в…
- А Инузука? – грубо прервал его Шикамару. – Как насчет Инузука?! Киба был взбешен убийством Ханы. Его мать винила во всем Пятую, а он, дурак, наслушался и потом прилюдно нес всякий бред про Хокаге-сама.
Какаши не колебался ни секунды:
- К Инузукам не ходи.
- А если пойду?
- К. Инузукам. Не. Ходи, - раздельно проговорил Хатаке. – Больше повторять не стану. Чистка начинается буквально через тридцать минут. Рванешь к Инузукам – не успеешь предупредить Акимичи и остальных.
- Вы нарочно дали мне так мало времени? – оскалился чуунин. – Нарочно, да?!
- Подумай о своем клане, Шикамару. Нара ценны для нас, но отнюдь не незаменимы. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей. Не попадайся ANBU, Пятая настроена всерьез, - его голос в прохладной пустоте ночи звучал глухо, зловеще. – И мой тебе совет: заканчивай с наркотой.
- Ага. Давайте, арестуйте меня за это, Какаши-сан! – фыркнул Нара, но тот его уже не слышал. Качнулись кусты, смыкаясь за худой спиной убегающего дзеунина, а вслед за ним умчался и Паккун, напоследок обозвав чуунина дегенератом
Шикамару потянул из кармана хронометр, полученный им в подарок от Темари на Новый Год. Двадцать два пятьдесят одна. Сколько у него еще осталось времени?
«Успею, - подумал чуунин, срываясь с места, - и к Акимичи, и к Харуно, и к Намиаши. И к Инузукам! Раздери меня черти, если не успею!»
***
Два кружочка ушей, бусинки глаз, усы, нос, лапки и длинный хвост. А этот приплюснутый овал будет туловищем. На мышь похоже весьма отдаленно, но для чоуджуу гига даже лучше, когда животное изображается гротескно или схематично. Так у него будет меньше соблазну вести себя, как и положено изображенной на бумаге твари. То есть если Сай нарисует мышь во всех ее анатомических подробностях, а затем сложит необходимые для чоуджуу гига печати, серая чертовка, соскочив со свитка, скорее всего, стремглав бросится разыскивать какую-нибудь щель или дырку в плинтусе, где спустя пару минут и растечется чернильной лужицей. Она так и не успеет понять, что ее мнимая жизнь была лишь мимолетным мороком, а каллиграф, в свою очередь, не достигнет желаемой цели, впустую растратив те крохи чакры, которые он ценой неимоверных усилий еле-еле наловчился концентрировать в ослабших после ранения руках. Поэтому такое вот кавайное чудище.
Сай никогда не боялся, что его рисунки примут за мазню пятилетнего ребенка. Главное, чтобы техника работала безупречно. С тигром, медведем или орлом – там сложнее. Они должны летать, угрожающе рычать или драться, словом, выполнять комплексные действия, зачастую требующие от них принятия самостоятельных решений. Значит, и чакры надо больше, и рисовать их предпочтительней в стиле суми-ё или кара-э – все зависит от конкретной задачи. А для мыши и так сойдет.
Чоуджуу гига. Техника, более искусная и изощренная, чем аристократическое райкири Учихи Сазке или брутальные приемы Узумаки Наруто. Оружие настоящего мастера. Мышь, блеклая, как пергамент, на котором была нарисована, отслоилась от свитка, моргнула глазами-точками, смешно повела носом и несмело, будто пробуя свои кривые лапки, пару раз пробежалась туда-сюда по листу.
- Иди, - дрожащим от усталости голосом сказал ей Сай, - давай. Покажи мне, что там делается.
Она не могла его слышать – слух был ей ни к чему, как и обоняние, и вкус. Просто юноша не был уверен, что в его теперешнем состоянии заставит мышь подчиниться одним только мысленным приказом. Негодница почувствовала его слабость и попыталась улизнуть под одеяло, но безуспешно.
- Иди! В окно! В окно, кому говорю! – в мозг Сая словно вонзили десяток ржавых железных игл. Не хватит сил до окна, так хоть сгонит ее с кровати, чтоб не испачкать больничную простынь чернильным пятном и не получить нагоняй от медсестры.
Целая вечность прошла, прежде чем мышь, слегка измарав расплывающимся хвостом стену, забралась на подоконник и выползла наружу. Сай велел ей спрыгнуть на металлический козырек, идущий на уровне пола четвертого этажа, и ползти налево, до угла. Отсчитав тридцать секунд, он, чуть не крича от раздирающей его боли, сложил четыре дополнительные печати и увидел улицу глазами нарисованной мыши.
Он немного ошибся – мышь не доползла до угла какие-то полтора метра, но и отсюда шумный перекресток возле деревенского госпиталя прекрасно просматривался. Точнее, это днем он был шумным, а сейчас стояла тихая безлунная ночь. Горели фонари, свет изливался из окон домов, но безмятежность эта скрывала в себе какую-то западню, какую-то неуловимую странность.
А что-то странное определенно происходило. Основная часть крыш в Конохе покрыта либо черепицей, либо кровельным железом, поэтому, когда какой-нибудь синоби решает срезать путь, сигая с дома на дом, это хорошо слышно и жителям дома, и случайным прохожим. Такой способ передвижения разрешен лишь в экстренных ситуациях (так заведено, во-первых, для снижения износа кровель, а во-вторых, администрация Хокаге устала разбирать жалобы на молодежь, топотом сверху раздражающую добропорядочных граждан Деревни и не дающую им спать). В любое время суток за исполнением «постановления о культуре передвижения» зорко следила деревенская полиция. Пойманного нарушителя, будь он хоть генин, хоть дзеунин, ожидал крупный штраф и строгий выговор с занесением в личную карту.
Постановление, впрочем, регулярно нарушали: чаще на спор, чем по реальной необходимости, но все равно не так часто, как сегодня ночью. За этот час по крышам домов, стоящим через дорогу от госпиталя пробежались не раз и не два, хотя, по словам медсестры, в Конохе был объявлен комендантский час. Около полуночи Саю надоело строить предположения и стало интересно узнать, что же послужило причиной подобного ажиотажа.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:42 | Сообщение # 109 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Мышь продвинулась на угол карниза и повернула налево, по ходу Седьмой Южной улицы, начинающейся у Академии синоби и упирающейся в военный архив Конохи. Улицу уже десять лет хотели закатать в асфальт, но все как-то не сподобились, и на неподвижной глади многочисленных луж, оставшихся после недавнего дождя, юноша видел отражение звезд. Вот их закрыла тень – промелькнула и исчезла в подворотне. За ней метнулась вторая, но, не добежав, споткнулась и упала в грязь. Сай больше угадал, чем разглядел, почему: в спину тени вонзился кунай, брошенный, наверное, с крыши соседнего дома.
- Юкимура! – истошный, полный отчаянья вопль долетел приглушенно, как бы издалека, потому что Сай услышал его своими ушами, из расположенной за углом палаты госпиталя. – Гады! Проклятые изверги! Да что ж вы творите-то, суки?!
Кричавшему – тому, что скрылся в подворотне – не ответили. Или каллиграф просто не разобрал. Видеть бой и не слышать его, было Саю в диковинку. Сверкнули кунаи: один, второй – затаившийся во тьме синоби отбил их, и в тот же миг на него накинулись сверху. Слету ударили катаной, но он увернулся, распластавшись на земле, перекатился и, вскакивая, пнул нападавшего в лицо. Что-то хрустнуло под его ботинком. Сай думал: череп, но оказалось – белая маска, украшенная ястребиным клювом.
ANBU? Зачем они охотятся на этих двоих? И кого убивают здесь, на улицах Конохи?
Беглеца атаковали сзади, ударом короткого ножа в поясницу. Брызнула кровь. Нет, точно ANBU. Даже Корень формирует звенья по четыре бойца, чего уж говорить про оперативные части? И только ANBU по некоей древней прихоти Второго Хокаге, учредившего это подразделение, упорно предпочитают непрактичные тройки. Метатель кунаев тем временем спрыгнул с крыши и бросился врукопашную, к нему присоединились боец с ножом и тот, с расквашенным носом, и втроем они быстро управились с раненым противником.
С полминуты мышь неподвижно созерцала троих ассасинов, склонившихся над трупом убитого синоби. Вот они обратились к безвестному Юкимуре, лежащему лицом в подернутой коркою льда луже, и на этот раз совещались чуть дольше. Кажется, они были не удовлетворены. Или им не понравилось то, что они сделали, потому что метавший кунаи внезапно выпрямился и с нескрываемой злобой пнул мертвое тело ногой.
Интересно, что у них пошло не так? Сай велел своему наблюдателю проползти еще немного вперед, на самый край карниза. Будто почувствовав это, троица вздрогнула и посмотрела прямо на мышь. Сай тоже вздрогнул, но от страха, а не от неожиданности, и торопливо прервал технику.
Каллиграф слышал, как по крыше барабанят ноги приближающихся ANBU, как один из них хватается за водосточную трубу и, оттолкнувшись от нее, прыгает к нему на подоконник. Но в окне палаты, где только что – как показалось бдительному бойцу – горел свет, уже было темно, а ее обитатель мирно сопел на койке, с головой накрывшись одеялом. Ассасин прислушался к его размеренному дыханию, с отвращением потянул носом воздух, полный тошнотворных запахов мочи и немытого тела, и заметил под кроватью больничную утку – явный признак того, что помещенный сюда больной прикован к постели. Этот, даже если что-то и умышлял, не представлял опасности.
- Смотри у меня, - на всякий случай громко произнес убийца, досадуя на нехватку времени, и, подав товарищам знак, что беспокоиться не стоит, спрыгнул в больничный сад.
***
В Конохе вся земля была поделена. Каждый клан, начиная с влиятельных Хьюга и заканчивая полунищими Харуно, имел свою славную историю (варьировавшуюся от столетий до нескольких лет), боевые (и не очень) традиции и дворянский гонор, а, следовательно, и запросы на обладание землей – основным мерилом их благородного статуса. В то время как те же Хьюга или Сенджу могли жить одними налогами со своих подданных, большинство других кланов зарабатывали деньги исключительно за счет личного воинского мастерства, выполняя миссии Хокаге, а земли имели ровно столько, сколько хватало на постройку дома в Конохе. Слова «гектар» и «квадратный метр» были в Деревне глубоко сакральными, а вечные территориальные споры между кланами постоянно подливали масла в огонь. Неудивительно, что при такой поместной лихорадке не только земля, но и ее недра тут кому-то принадлежали.
Кто дал коллаборационисту Данзо мандат на устроение в пещерах под Деревней укрепленной базы Корня, и почему ни Третий, ни Четвертый Хокаге, равно не жаловавшие колченогого интригана, до сих пор его оттуда не вытурили – было тайной, покрытой мраком, столь же пыльным и непроглядным, как и сами эти туннели.
Дзирайя тоже этого не знал. В данный момент саннин скорчился за большим ребристым валуном посреди просторной каверны и из-за него наблюдал за развилкой двух темных проходов, уводящих в недра Скалы Хокаге. Левый, как он помнил, заканчивался тупиком, а в правом, скрываясь в естественных нишах, затаились ниндзя Корня, настроенные держаться до конца. Сколько их там – одному Жабьему Богу ведомо. Вход в правый ход был выжжен катоном кого-то из обороняющихся. В пятне жирной черной сажи, источая запах паленого мяса, лежали два обугленных тела – их одежда, снаряжение и белые маски сгорели дотла. Третий валялся рядом с сюрикеном в горле. Это ANBU, не дожидаясь Дзирайи, самонадеянно попытались сунуться туда, да получили на орехи.
- Бойцы Корня! – крикнул отшельник в черный зев прохода. – Никто не сомневается в вашей доблести и приверженности Духу Огня, но вы не тем способом доказываете свою верность Конохе! У вас нет шансов в этом бою! Сдавайтесь! Каждому, кто сейчас сложит оружие, я, саннин Дзирайя, от имени Пятой Хокаге гарантирую жизнь и дальнейшую службу в регулярных отрядах ANBU, оперативных или гарнизонных частях – на ваш выбор! Вам ничего не будет, я клянусь!
- Бесполезно, Дзирайя-сама, - сказал синоби в совиной маске, ведущий той шестерки ANBU, что сопровождала саннина, - этих фанатиков ничем не проймешь.
- Вам бы их фанатизм, оболтусы! И их выучку! – проворчал Дзирайя. – Так, слушайте сюда: я иду первым, вы – за мной, но только не след в след! Обождите чуток и не лезьте скопом, не толпитесь: я-то от их катона заслонюсь, а вас накроет.
- Есть, Дзирайя-сама! – кивнул ассасин и повернулся к своим. – Всем ясно? Приготовьтесь.
Цунаде, имея полное представление о его возможностях, одарила его самым сложным заданием: уничтожить Данзо, раздавить его и его Корень, ибо невозможно было боле терпеть этот гнойник на теле Конохи.
Дзирайя потерял двоих бойцов в схватке, четверо подорвались на растяжках, расставленных Корнем, еще трое погибли здесь, но в целом он был доволен, так как ожидал на порядок более высокие потери. Счет убитых людей Данзо перевалил за второй десяток, и никто из них не сдался и не попросил пощады. Такое соотношение согревало саннину душу, однако если он не поторопится, и Данзо успеет сбежать, все эти жертвы будут напрасными.
Как обычно, времени у него нет. Корень чувствует его. Корень понимает, что обречен. Против саннина им не выстоять: ни всем вместе, ни поодиночке. Они пытаются затянуть эту схватку как можно дольше, а, выходит, у Данзо есть план и путь к отступлению, хотя Дзирайя был уверен, что перекрыл все туннели.
Его о чем-то спросили, но желудок саннина, его гортань, рот и нос уже распирало от густой маслянистой жидкости, и на какие-то пару мгновений ничто в целом мире не занимало его так, как потребность срочно ее извергнуть. Отринув осторожность, Дзирайя поднялся в полный рост и плюнул мощной струею жабьего масла в зев удерживаемого Корнем прохода. Он даже не ожидал, что напор получится таким сильным. Тугая, как из пожарного брандспойта, струя выстрелила на много метров в темноту. Она металась по стенам, полу и полотку каменного лаза, сшибала затаившихся врагов с ног, покрывая все вокруг толстым слоем пахучей легковоспламеняющейся субстанции.
Бойцы Корня моментально сообразили, что с ними намереваются делать. Они и сами подобным же образом нанесли урон отряду Дзирайи двумя ярусами выше. Правда, никто из подчиненных Данзо, не владел техникой синтеза жабьего масла. Они использовали горючий газ, и даже подорвали двух его людей, после чего ANBU, наученные горьким опытом, стали продувать туннели фуутоном, прежде чем туда соваться, и синоби Корня стали жертвами собственной же тактики.
Теперь, покинув свои убежища они, поскальзываясь на разлитом масле бросились бежать, но совинолицый оказался быстрей их и, что самое удивительное, быстрей самого саннина. Сдвинув маску, он плюнул огнем в лужу горючего масла, и оно тут же объялось синим пламенем, вспыхнуло по всем сторонам и пошло заниматься, с каждой секундой разгораясь все ярче и выше. Туннель, который только что был черен и недвижен, загудел и задрожал от рвущегося сквозь него огненного смерча.
Дзирайя коротко разбежался и сиганул прямо в огонь. Где-то впереди вспыхивали и, как спички, с жуткими криками заживо горели окаченные маслом люди. ANBU у него в тылу заняли позиции по обоим сторонам прохода, изготовившись последовать за командующим, лишь пламя чуть спадет. Не дожидаясь их, саннин снова прыгнул и исчез из виду.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:42 | Сообщение # 110 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
Его первым порывом было припустить со всех ног к дому Акимичи, однако Шикамару не принадлежал к тем людям, что поддаются порывам. Ни первым, ни вторым. Никаким.
Чуунину не пришлось делать большого крюка, чтоб по пути к Чоуджи заскочить к Асуме. Накануне он, передав командование и все полномочия Нара Шикаку, вернулся в Коноху, добровольно ущемив себя таким образом в правах командующего мобильной группой. Если б ему знать, что через каких-то восемь дней после его отбытия генерал Исако падет от ножа убийцы, нанятого каким-то мстительным дворянином из бывшей свиты Хикавы Гена, то Асума без раздумий остался бы. Но он этого не знал. А знал он то, что разведка Пятой не могла проморгать вторжение девяностотысячной армии Ветра, и, ежели ему не сообщили о нем заблаговременно, значит Хокаге-сама что-то крутит. И Асуме очень хотелось знать, что именно она крутит. Не столько потому, что его отец прежде занимал то кресло, в котором она сидела, а по той причине, что вступление Ветра в войну третьей стороной гипотетически предполагало и боестолкновения между его, Асумы, подчиненными и людьми Гаары Песчанника. Сарутоби готов был драться с Песком по какому угодно поводу, но только не по прихоти Пятой.
Но Шикамару об этом не думал. Дом Сарутоби стоял темный, без единого проблеска света в окошках. Асума либо уже спал, либо опять ночевал у Куренай, либо… Нет! Он не мог участвовать в этом безумии! Шикамару с нахрапу долбанул дверь ногой – она не поддалась, но чуунин и не задавался целью вынести ее с петель.
- Асума! – рявкнул он в закрытое решеткой, занавешенное шторой окно и еще дважды с силой пнул по двери. – Асума, подъем! Асума!
С минуту внутри было тихо, затем послышались шаркающие шаги, явно не Асумы, звон ключей и брюзгливое: «Шляются тут всякие по ночам… Пьянь!..» Шикамару в нетерпении переминался с ноги на ногу, но, когда он уже почти решился высадить дверь ко всем чертям, ему открыли. На пороге, близоруко щурясь, стоял со свечкою в руках престарелый слуга Асумы.
- Шикамару-сан?.. – он приподнял свечку, намереваясь получше разглядеть лицо возмутителя спокойствия, но чуунин яростно ухватил слугу за запястье и непроизвольно сжал его, да так, что тот взвизгнул от боли. Юноша заметил это и смущенно отпустил старика.
- Где Асума?! Он дома?
- Нет, Асума-сама распорядился запереть дверь и сегодня его не ждать, - растерянно ответил слуга, еще ничего не понимая, - а что стряслось?..
Шикамару нервозно мотнул головой и спустя миг уже карабкался по стене дома, цепляясь за карнизы и выступающие балки. Перемахнув через кирпичный козырек, он разбежался и прыгнул на покатую крышу соседнего здания, быстро сориентировался и помчался к Чоуджи. Там горел свет, но госпожа Акимичи, дама необъятных размеров, отворившая дверь взмыленному чуунину, беззаботно сообщила, что «Чоуза и Чоуджи плотно покушали, легли спать, и разбудить их до утра вряд ли получится». У Шикамару отлегло от сердца. Строго наказав испуганной его растрепанным видом женщине, ни при каких обстоятельствах не выходить этой ночью на улицу, и не выпускать туда мужа с сыном, Шикамару развернулся и, что есть духу, побежал к деревенским воротам, где, снимая комнату у симпатичной молодой вдовы, жил Намиаши Райдо.
***
- Цунаде-сама, разрешите вопрос?
Пятая изнуренно вздохнула. Хокаге любила свою ученицу, любила за преданность, за ответственность и сознательность, за трудолюбие и целеустремленность, но главным образом – за умение понимать наставницу с полуслова. Но за что она ненавидела Шизуне, так это за ее идиотскую пунктуальность и педантичность, временами переходящие в садистский формализм.
- Валяй.
- Цунаде-сама, я искренне завидую вашей беззаветной любви к Конохе. Никто не оспаривает…
- Короче, Шизуне!..
- Хорошо, - куноити помялась. – Вы стольким пожертвовали ради Белого Хлада, ради Наруто-куна и Кьюуби… Но стоит ли Белый Хлад ужесточения режима до такой степени?
- Мы обязаны не допустить раскола в Конохе! – гаркнула Пятая. – А он уже назрел. Грядущие поколения не скажут нам спасибо, если мы оставим им слабую, разваливающуюся на части Деревню.
- Поверьте, я разделяю ваше страстное желание сплотить Деревню в эти смутные времена. Но делать это вокруг Кьюуби... как-то необычно...
- Шизуне, ты не веришь, что из Лиса выйдет достойный символ?
- Нет, Цунаде-сама...
Хокаге задумчиво пожевала губу, выдержала паузу и спросила:
- Шизуне, скажи, пожалуйста: что, по-твоему, означает понятие «бог»? Не творец и не демиург, а божество. Покровитель. Заступник.
- Цунаде-сама, - ошарашено захлопала ресницами Шизуне, - с вами все в порядке? Вы не больны?
- Нет, Шизуне, это Восток болен, а не я. Так что там насчет бога? Каково твое мнение?
- Эээ, ну так сразу и не скажешь, - куноити замялась, поглядывая на Пятую, словно сомневалась, не бредит ли та, - бог – это нечто большое... не в плане размера, а в плане значимости. Про него все говорят. Он обладает безграничным могуществом. Он бессмертен. Есть люди, кто верит в него как в благодетеля. Его невозможно победить... или не так... победить его под силу лишь сказочному герою.
- Недурная характеристика, - Пятая принялась загибать пальцы. – Итого: бог очень важен, хотя бы для верующих в него, про него не устают говорить, он обладает безграничной силой и вечной жизнью, а одолеть его может лишь герой, не испытывающий перед божеством суеверного ужаса. Я что-то пропустила? А, нужно, чтобы его почитали как благодетеля и видели в нем пользу? Так это, Шизуне, всего-навсего дело пропаганды. Какаши занимается этим.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:43 | Сообщение # 111 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
Сегодня он не помог ей одеться, как делал это всегда, преодолевая ее шутливый отпор. Это было их своеобразным ритуалом, похотливой игрой, где между каждым последующим и предыдущим предметом одежды лежали долгие ласки и поцелуи. Они были молоды и безумно влюблены друг в друга, но сил продолжить эти ласки чем-то большим к этому моменту у них уже не оставалось – все было потрачено за те часы, в течение которых весь остальной мир для них переставал существовать.
Иногда это происходило быстро, в неимоверном, бешеном темпе, иногда – растягивалось на всю ночь. Все было в их руках, и они неустанно открывали для себя все новые и новые стороны страсти, никогда не отказывая в желаниях ни себе, ни партнеру. О нет, они не были неопытны! Несмотря на свой юный возраст, они успели перепробовать практически все из того, что знали и о чем слышали лишь мельком, и, наверное, перепробовали бы все, если б не нужда скрывать свою связь от родственников и друзей. Никто не знал об их союзе. По крайней мере, они в это верили. Оба: Хьюга Хината и Инузука Киба.
Но сегодня все было не так, хотя Хината и не понимала отчего. Как и прежде, Киба был с нею нежен, когда ей хотелось почувствовать его нежность, и по-животному груб, когда ее тело требовало от него грубости. Да, Хината считала себя испорченной девочкой. Весною, в пору наступления у волкодавов Инузука полового сезона, она часто навещала Кибу в питомнике, где он сутками застревал на селекционных работах. Они служили в одном звене, и это не вызывало подозрений. Ну разве что у Куренай-сенсея, но она и сама с некоторых пор стала какая-то не в меру мечтательно-рассеянная, и Хината, кажется, догадывалась, кто тут приложился. Потом, в минуты близости с Кибой, девушка иногда воображала себя и его собаками на случке и, бывало, даже использовала бьякуган, чтобы видеть, как он двигается в ней…
Вся Деревня знала Хинату скромной закомплексованной тихоней, но ни один человек на свете, кроме, естественно, Кибы, и помыслить не мог, что ее возбуждает на самом деле.
В тихом омуте, как говорится…
- Киба-кун, - она жалобно покосилась на Инузуку. Парень сидел на краю постели, обхватив голову руками. Смерть сестры сильно подкосила его моральный дух. Порою он начинал болтать такое, что волосы на голове у Хинаты начинали шевелиться от ужаса. Нельзя такое говорить о Хокаге-сама, особенно при военном положении, но если Киба что-то вбивал себе в голову, унять его было уже невозможно… прямо как Узумаки Наруто… - Киба-кун!
- А? – он вздрогнул и поднял на нее затравленный взгляд. – Ты что-то сказала?
- Киба-кун, - чуть покраснев, пробормотала Хината, - знаешь, я совсем не против, что ты кусаешь меня зубами за шею, когда ты сзади… Мне приятно, ты не подумай… Но не мог бы ты делать это… ну… пониже?.. Если батюшка заметит след от укуса, у меня могут быть проблемы…
Девушка поглядела на свои запястья, с которых еще не до конца сошли отметины от наручников – напоминание об их давнишнем эксперименте. Слава духам, батюшка не одобрял женской одежды с коротким рукавом. Киба молчал, уставившись на нее отсутствующими глазами. Он не видел ее, не думал о ней – он вообще был не здесь, и Хинате стало боязно.
- Киба-кун! Что-то случилось?..
- Собаки способны чуять беду, - вместо ответа сказал он, - и те, кто живет вместе с ними, тоже впитывают это умение…
- Что ты имеешь в виду?
Он вскочил и стал суматошно – как на боевую тревогу – одеваться. «Мне надо домой, - беспрестанно повторял он вполголоса, - домой… домой… домой…»
- Киба-кун! Киба-кун! Да что происходит?! – Хината постепенно заражалась его беспокойством и также стала натягивать сперва сорочку, а поверх нее – черный полевой комбинезон. Инузука не стал ее дожидаться, но прежде, чем он успел шагнуть за дверь, девушка остановила его. В ее душе что-то шевельнулось: вероятно, она, подобно Кибе, переняла от его волкодавов способность нутром предчувствовать пагубу.
- Подожди, - Хината подошла к зарешеченному окну и, осторожно приподняв пальцем край занавески, выглянула наружу.
Они были здесь. Три человека в белых масках: двое мечников и снайпер с массивным двухзарядным арбалетом. Киба чуял их, а она видела. От бьякугана на миг перехватило дыхание, два часа бурных постельных утех давали о себе знать. Мир вокруг стал плоским и прозрачным, будто чертеж, начерченный на ватмане простым карандашом. Воздух обрел густоту и побелел, он стал двигаться медленно, лениво, как патока. Хината видела все: крыши и стены домов, людей, мирно спящих в своих жилищах, видела кошек, роющихся в мусорном баке, который кто-то забыл закрыть крышкой, видела Кибу, напряженно замершего у нее за спиной. Она даже видела, что творится под ней, в квартире этажом ниже, и над ней, на чердаке, ломящемся от тараканов и голубиного помета.
- Их трое, - она не уточнила кого «трое», но Инузука содрогнулся и стал белым как полотно.
- Хината, я… Черт, мне не стоило сегодня…
- Молчи! – решительно прервала она его. – Поступим так: я выйду на улицу и заговорю с ними.
- Но…
- Никаких «но», - Хината умела быть твердой, когда это требовалось, - они не посмеют тронуть меня, Хьюга Хинату, дочь вернейшего вассала Пятой. А ты тем временем сбежишь по крышам.
- Это слишком рискованно!..
- А что нам еще остается? – она резко повернулась к любовнику, и он невольно отшатнулся от взгляда ее белесых, обрамленных паутиной вздувшихся сосудов, глаз. – Я же просила тебя, я умоляла: безрассудная болтовня не вернет тебе сестры, так придержи же язык! Но ты не послушал меня.
- Хината… Хина… Прости меня. Я…
- Довольно. Я пошла. Будь готов удирать со всех ног, как только я отвлеку их. И учти: это ANBU, уйти от них будет непросто.
Киба стиснул зубы и весь сжался, словно нашкодивший щенок, когда она проходила мимо него, но не остановил ее ни словом, ни жестом. Похоже, пришла пора для них поменяться ролями. Когда Куренай-сенсей, крича и размахивая руками в свойственной ей манере, учиняла Кибе разнос за безалаберное и опрометчивое поведение на ответственной миссии – а приключалось такое нередко – Хината никогда не высказывала юноше замечаний сама, хоть и страдала от его недисциплинированности наравне со всеми. Однажды она, угодив в засаду, получила серьезное ранение из-за того, что вырвавшиеся вперед Киба с Акамару нарушили построение звена на марше, и почти месяц отлежала в деревенском госпитале. Как показала практика, урок не отложился у Инузуки в памяти, но в те дни он дежурил у ее постели, обильно смачивая простыню слезами раскаяния, просил прощения и обещал, что подобного не повторится. После того случая они и сошлись. Киба не знал цены своим словам, ребячился, лез в драку, не разбираясь, за кем правда, вечно горел и светился жизнью, и этим напоминал ей Наруто, имея, впрочем, большее сходство с собакой, чем с Узумаки.
Хината затруднилась бы сказать, любила ли она когда-либо Узумаки Наруто, или ее притягивал скорее его жаркий энтузиазм и неистребимая страсть жить полной жизнью. С Наруто, как сель, как лавина с горы, непрерывно скатывались волны дикой энергии, захлестывающие и погребающие под собой окружающих – они, как втайне считала девушка, исходили не от него, не от генина, а от той инфернальной сущности, что свила в нем свое гнездо. Кьюуби, опасаясь гибели своего бесценного сосуда, с малолетства наделил Наруто легкой формою безумия, выражавшейся в его воле к бесконечному движению, самоутверждению и самосовершенствованию. Гордость юноши не имела тут ровным счетом никакого значения, просто Лис, ничем так на свете не дорожа, как своим бытием, во всяком проявлении депрессии, апатии и слабости – даже в мизерных, нормальных для психически здорового человека дозах – видел стремление к смерти, боялся этого и всячески старался оградить дзинчурики от упомянутых эмоций. И в этом нечеловеческом противоборстве, которого было не дано понять обыкновенному смертному, не нашлось бы – Хината с болью признавала это – места ни ей, ни ученице Хокаге-сама, куноити Харуно Сакуре.
Так или иначе, то были доморощенные, ничем не подкрепленные размышления Хинаты, коих она никому никогда не высказывала и не собиралась. В предательство Наруто она не верила ни единую секунду. В конце концов, это за ее жизнь Третьему Хокаге пришлось расплачиваться жизнью Хьюга Хизаши, и, несмотря на то, что сей памятный инцидент давно порос быльем, она хорошо его помнила и что такое политические игры знала не понаслышке.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:43 | Сообщение # 112 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Быть может, она ждала его возвращения. Быть может, с нетерпением. Но ничего в ее жизни его возвращение изменить не могло… теперь уже не по ее воле, точнее, по отсутствию оной. Теперь ей и приблизиться-то к нему не дадут. Наруто, как белка в колесе, четвертый год вертелся в некоем странном сумбурном механизме Хокаге-сама. Пятая, публично не признаваясь, со дня их первой встречи находилась под сильнейшим впечатлением от гиперактивного дзинчурики. Она загорелась идеей извлечь из него профит, сплела невидимые тенета и поймала в них Наруто, где он болтался и рвался до тех пор, покуда она думала, как с ним поступить.
Хината не желала знать, что придумала Пятая. Нет, она не боялась узнать слишком много, но у нее были обязательства перед кланом, а кроме них – еще и своя личная жизнь и гормоны, от которых, хоть ты тресни, тоже никуда не деться.
Эта убогонькая квартирка на окраине Деревни, с наивысшей конспирацией снимаемая ими для тайных рандеву, рано или поздно должна была быть раскрыта. Хината ждала этого дня со смесью страха и обреченности, но и не предполагала, что выследившими их будут не люди, посланные ее разгневанным отцом, а ниндзя из ANBU, и что явятся они не по ее душу, а придут за Инузука Кибой.
Спустившись по захарканной лестнице, она вышла из парадной и встала, загородив дверь. ANBU ждали. Они очень надеялись, что она уйдет, не доставив им никаких хлопот. Когда Хьюга Хиаши узнает о ее связи с Кибой, Хинате, конечно, не поздоровится, но если также выяснится, что на его дочь совершили нападение люди Хокаге-сама, Коноху ждет такой скандал, какого она еще не видывала.
- Выходите… я вас вижу! – девушка пробовала храбриться, но голос ее сорвался. – Трое! Один за трубой, второй возле чердачного окна, третий в переулке за баком! Мой бьякуган вам не обмануть!
Они думали целых семнадцать секунд, в течение которых Хината успела внутренне приготовиться к смерти – Куренай-сенсей не уставала хвалить девушку за ее навыки, однако троих убийц из ANBU ей не одолеть, как ни крути. Потом один из них, широкоплечий здоровяк с длинным нодати за спиной, привстал из-за печной трубы на крыше дома напротив, и вслед за ним показался спрятавшийся за мусорным баком боец. Снайпер с арбалетом не шелохнулся, прикрывая товарищей, но и целиться в Хинату не пытался.
- Ступайте домой, Хьюга-сама, - сказал обладатель нодати, похоже, старший в этой тройке, - ваш достопочтенный батюшка ничего не знает о ваших подпольных лямурах с Инузукой. И я обещаю вам: если вы воздержитесь от глупостей и не встанете у нас на дороге, блаженное неведенье Хиаши-сама не будет нарушено никакими неприятными для него вестями.
- Ну уж нет! – сегодня, впервые в жизни, Хината защищала свою любовь. Кем она будет, если бросит Кибу здесь?! – Вы не получите его жизнь!
- Не глупите, Хьюга-сама! – видя, что девушка принимает боевую стойку, ассасин заволновался. – Его жизни ничто не угрожает! Да, Инузука Киба неуважительно отзывался о Хокаге-сама, но мы все знаем, что смерть сестры стала для него ударом. Он находился в состоянии аффекта и депрессии, и это ему зачтется. Ему назначат дисциплинарное взыскание. Максимум – разжалуют в генины. Пожалуйста, Хьюга-сама, уйдите. Агрессивными действиями вы только усугубите и свое положение, и положение вашего возлюбленного.
- Вы лжете! Я вам не верю!
Стрелок на крыше отработанным движением снял механизм арбалета с предохранителя и прицелился в нее. Он держался в тени и полностью сливался с темной черепицей, но Хината своим бьякуганом видела и его, и встревоженных обитателей дома, на кровле которого он залег, и суетящихся в подвале крыс. Она видела даже улицу за этим домом, где четверо дзеунинов, возглавляемых Морино Ибики тащили двоих человек: мужчину и женщину. Мужчина обмяк на руках волокущих его синоби, с разбитого лица капала кровь. Женщина мычала и вырывалась, но Морино крепко держал пленницу, зажимая ей рот ладонью.
- Киба-кун, беги! – тоненьким голоском закричала Хината, и снайпер тотчас же нажал на спусковой крючок. Болт просвистел над плечом девушки, сломавшись о кирпичную кладку у нее за спиной, и девушка с замиранием сердца поняла, что метились на самом деле не в нее, а в Кибу. Инузука зарычал как собака. У него хорошо это выходило, очень натурально. Будучи раненым, от жуткой боли он не кричал, не стонал и не плакал – он всегда рычал, но сейчас он рычал от невыносимой для него необходимости оставить любимую здесь одну.
- Прости меня, - донеслось до нее, - я люблю тебя…
Снайпер промазал по подвижному чуунину, и, спустив второй механизм, промахнулся снова. Киба рванулся прочь: из проема двери на козырек подъезда и на крышу по проржавевшим решеткам, закрывающим темные окна. Тяжеловесный как волкодав, гибкий и юркий как ласка, юноша был для ANBU трудноуязвимой целью, и, если только поблизости не подстерегала еще одна засада, возможность бегства для него уже не выглядела столь призрачной. На стороне ANBU был эффект неожиданности, но прославленные убийцы не сумели как следует разыграть эту свою карту, самым позорным образом недооценив способности ее бьякугана, и тем самым продемонстрировали непозволительный для их статуса непрофессионализм.
Но они не собирались сдаваться. Стрелок и тот, что укрылся за мусорным баком, рванулись вслед за Кибой, не дожидаясь распоряжений командира – несомненно, они уже выработали и обсудили стратегию на случай подобного развития событий. Один на один с Хинатой остался только командир звена, но он не спешил обнажить свой нодати, пуще смерти боясь навредить девушке. По той же самой причине он не доверил ее подчиненным и не использовал техник. Именно ему, а не кому бы то ни было еще, придется отвечать головой, если с ней хоть что-нибудь случится. В ту краткую секунду, что он бежал на Хинату, расставив руки, словно хотел заключить ее в крепкие медвежьи объятья, куноити испытала липкую смесь робости и ужаса, которую уж привыкла считать пережитком прошлого, постыдным воспоминанием детства и ранней юности. Но этот человек действительно внушал страх – резкий, быстрый, скупой на лишние движения – прирожденный убийца, несомненно, отправивший в Нижний Мир больше людей, чем Хината встречала в своей жизни, и уж точно больше, чем убила она сама.
Куноити раздирала тревога за Кибу, и, хоть она и не сомневалась в его собачьих рефлексах, сильнее их, как она отлично знала, была лишь его спесь и неуемная мальчишеская кичливость. Обычно эти качества Кибы смешили Хинату – отчасти за них она его и полюбила, но сейчас они могли сослужить ему дурную службу, вынудив оставить бегство и повернуть вспять, ей на помощь. Злой, оскорбленный потребностью убегать и скрываться, гордый Инузука вряд ли в этот момент понимал, что ANBU не причинят ей вреда, даже если сумеют скрутить ее и лишить сознания.
Командир налетел на Хинату, ударил ребром ладони, метясь в шею, но девушка уклонилась, не пытаясь контратаковать. Она его испытывала. Противник бил резко и мерно, нанося удар за ударом, как автомат, как машина. И, даже несмотря на бьякуган, от которого не могли укрыться ни его движения – те, что он уже совершил, и те, что только собирался, ни блеск его немигающих глаз в прорезях белой маски, ни спокойное выражение лица под самой маской, Хинате было невероятно трудно предугадывать его странный произвольный стиль боя. Улучив момент, куноити перехватила его запястье и, прежде чем он успел вырваться, ее ладонь скользнула по груди бойца – от левого плеча к правому бедру, последовательно пройдясь по сердцу, легким и кишечнику, а завершила она свой путь его на печени. Задержись Хината на любом из этих органов чуть дольше, и прикосновение стало бы для мужчины смертельным – невидимый скальпель, то, что Хьюга горделиво величали стилем легкого касания, превратил бы его внутренности в фарш.
Однако жизнь этого человека, виновного лишь в том, что выполняет данный ему приказ, Хинате была не нужна. Она даже придержала его за локоть, чтобы он, падая, с размаху не раскроил себе череп о каменные ступени крыльца.
Это мягкосердечие ее и подвело. Бум! Что-то с огромной силой садануло ее по затылку, из слепой зоны бьякугана. В голове загудело, темная улица поплыла перед глазами, но девушка каким-то чудом умудрилась не отключиться, и, крутанувшись, ударила обидчика ногой. Ее поймали в захват, больно, практически до треска костей вывернули ногу, и тут же кто-то второй кинулся ей под ноги. Замешкавшись с командиром, она проморгала двоих его подчиненных, которые, вопреки ее ожиданиям, только притворились, будто припустили в погоню за Кибой. Девушка так и не узнала, чем был продиктован их поступок: то ли они работали не одни, и парень устремился прямо в расставленную ловушку, то ли рассчитывали найти и схватить его позже. Или, что не менее вероятно, Хината слишком низко оценила свою собственную персону, и ее пленение и водворение обратно в особняк Хьюга имело для них более высокий приоритет, нежели захват непокорного, но представляющего невеликую важность чуунина. Какой-то знающий человек, явно в этом заинтересованный (Хината подозревала в нем своего кузена Неджи, смутно догадывавшегося о ее связи с Кибой и, как ей казалось, ревновавшего ее к Инузуке), поведал им о слабом месте бьякугана. Это было подло и непорядочно по отношению к клану Хьюга, однако ANBU не были бы достойны своей славы, если б не сумели получить из подобной информации всю возможную пользу. Хинату повалили на живот, сграбастали за волосы и трижды приложили физиономией об землю. Еще находясь в сознании, она подумала, что Кибе, наверно, не уйти от ANBU, но эта мысль отчего-то не принесла ей боли.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:45 | Сообщение # 113 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Глава 15, часть 4
- Я повторю снова, Асума: ты зря вернулся, - Митокадо Хомуро-сама очень медленно (старик не первый год страдал от жестокой боли в суставах) взял со стола чашку, изрядно отхлебнул из нее чаю, и так же деревянно вернул на место.
- Нара Шикаку остался за меня. Он справится.
Сарутоби Асума и двое советников Хокаге: Митокадо Хомуро и Утатане Кохару сидели в просторной, безупречно обставленной гостиной дома Утатане и беседовали. Точнее, это Асума жаждал разговора – советники тяги к нему не выказывали, но милостиво согласились выслушать дзеунина.
- Не то я имел в виду, - утомленно вздохнул Митокадо, - Шикаку, конечно же, справится. Но лучше бы ты оставался там, Асума. Пятая не давала тебе ни приказа, ни дозволения отбыть в Коноху из района боевых действий. Ты зря испытываешь ее терпение, она уже не та, что прежде. Она утвердилась в своей власти, и чтобы утвердиться еще сильней (а она стремится к этому), ей необходимо пойти на жесткие меры. И, будь уверен, она на них пойдет.
- Что за «жесткие меры», - потребовал объяснений Сарутоби, - а? Когда меня поставили во главе тридцати остолопов, отряженных в сопровождение четвертой пехотной бригады, я считал, будто наша задача – вернуть Огню его утраченные привилегии. Потом, узнав о сговоре Хикавы Гена с Орочимару, я не на шутку обрадовался, ибо мое отношение к Орочимару вам известно. Однако теперь меня понуждают вот-вот сцепиться с людьми Гаары Песчанника, и оттого, что это происходит без малейших комментариев сверху, вызывает у меня стойкое ощущение, словно у меня за спиною происходит какая-то нездоровая возня.
- Ты поэтому сбежал из Края Рек?
- Я не сбегал! – взревел Асума.
- Ну-ну, - мягко вклинилась в их разговор Утатане, - Хомуро, не забывай, что Асума – сын Третьего. Он не Хокаге, не был им и вряд ли когда-нибудь станет, но забота о Деревне у него в крови. Асума не может сражаться, когда в тылу у него творится что-то, ему непонятное.
- Это не вчера началось, Кохару - рассерженно бросил Митокадо, - и его горе, если он прежде не замечал.
- Не замечал чего? – с недоверием переспросил дзеунин.
- Пересмотра ценностей, интересов и политических идей Деревни, насильно производимого Цунаде. Ее линию по созданию нового мирового порядка. Пятая Хокаге оказалась той еще штучкой… Братья Сенджу, основавшие Коноху, указали нам дорогу, а Сарутоби, как от них ни отличался, лишь углубил эту колею. Минато правил так мало, что банально не успел создать себе политический имидж. Цунаде стала первым нашим Каге, пришедшим к выводу, что путь этот не годен для Конохи. Она дерзнула презреть волю Первого Хокаге, наказавшего нам беречь баланс силы между Скрытыми Деревнями, объявила эту систему гнилой и устаревшей. По ее концепции все должно быть сломано и перестроено.
- Перестроено? Как?
- Вестимо как: с помощью Девятихвостого Лиса, - Митокадо обнажил свои кривые желтые зубы в злобной ухмылке. – Кьюуби – не самая популярная личность в Конохе, однако, даже являясь мишенью для всеобщей ненависти, он остается символом всевластия и всесилия. И, кроме всего прочего, символом страха. Подобно всем нам, Цунаде не питает к Кьюуби теплых чувств. Но в то же время она не страдает от избытка рычагов, какими она могла бы повернуть ход истории с той же эффективностью, как призвав под свои знамена Лиса…
Испросив разрешения у хозяйки, Асума достал сигареты и закурил. Митокадо Хомуру он слушал вполуха, без любопытства. Ничего нового и оригинального советник ему не сообщил. Со дня их зарождения, Биджуу и их сила многократно становились предметом спекуляций. Слова «Биджуу» и «новый мировой порядок» слишком часто произносились вместе, однако перейти от этих слов к делу удавалось лишь сущим единицам. Докурив сигарету, дзеунин собрался, было, сказать старику, что все это вилами по воде писано, а Кьюуби – не лошадь, чтобы его куда-то там запрягать… но не успел. Еще прежде, чем раздалось отчетливое «клац-клац-клац-клац», возвещающее о том, что четыре синоби один за другим приземлились на черепичную крышу дома, а внизу с внезапным грохотом вылетела входная дверь, он уже стоял на ногах с чакра-клинками наизготовку.
- Началось, - горько проговорила Утатане.
- Началось, - кивнул Митокадо, - выходит, она выбрала сегодняшнюю ночь.
Асума не стал спрашивать: кто «она». Это и так было яснее ясного. В четырех проемах окон гостиной появились люди в серых плащах – без малейшего стеснения они высадили стекла и проникли внутрь. Каждый из них сжимал в руках по мечу, лицо каждого закрывала белая собачья маска. Это было странно: Сарутоби не слышал, чтобы члены одного и того же звена ANBU носили одинаковые маски и пользовались одинаковым оружием.
Дверь в комнату осторожно, словно это не они только что высадили уличную, приоткрыли и вошли еще двое. Первый, точнее, пятый из всей этой братии, ничем не отличался от своих товарищей, а вот не узнать второго было трудно.
- Глубокоуважаемые советники, убедительно прошу вас сохранять спокойствие, - человек, впервые увидевший Хатаке Какаши с катаной, ни за что б не поверил в его хроническую неприязнь к длинным клинкам. Рукоять меча лежала в его ладони как влитая. – Сопротивление бесполезно и нежелательно. Митокадо Хомуро-сама, Утатане Кохару-сама, вы арестованы по обвинению в государственной измене, шпионской деятельности в пользу сторонних организаций, а также искажению фактов, побудившему Хокаге-сама принять ошибочное и несправедливое решение. Вам вменяется то, что вы, прикрываясь именем Хокаге-сама, отдали седьмому оперативному звену приказ незаконно пересечь границу Края Рек и осуществить проникновение во дворец Хикавы Гена с целью похищения его сына. Этим вы не только ввели в заблуждение командира звена и его подчиненных, вынудив их пойти на противоправное и несанкционированное Краем Огня деяние, но и заставили Хокаге-сама усомниться в их лояльности и ложным обвинением в предательстве уязвить их честь, репутацию и профессиональное достоинство.
- Но это же абсурд, Какаши! – воскликнул Асума, не веря своим ушам. – Никто не купится на подобную липу!
- Обвинение – действительно полная чушь, - спокойно проскрежетала советница Утатане, - но это даже на руку Цунаде.
- Я не понимаю…
- Да тут все просто, - ответил за нее Митокадо, - для людей чужих: даймё и государственных чиновников – несостоятельность предъявленного нам обвинения неясна. Собственно, им вообще наплевать, что происходит в Конохе – лишь бы не во вред правящему режиму. С одной стороны, это представление позволит Цунаде безболезненно освободить дзинчурики от ей же самой изобретенной клеветы и вернуть его в Коноху, а с другой – для синоби нашей Деревни оно послужит наглядным примером. Нет лучшей демонстрации силы, чем осудить своих политических оппонентов по нелепому, сфабрикованному обвинению. После такого уже никто не посмеет перечить Цунаде, и последние преграды на ее пути к абсолютной власти рухнут.
- Какаши! – задохнулся прозревший Сарутоби. – Какаши! Ты с ума сошел?! С какой стати ты участвуешь в этой провокации?
- Тихо-тихо, Асума! – Какаши явно не ожидал его тут встретить, но виду старался не подавать. – Не горячись. Ты только-только с войны, устал, еще не отошел от фронтового угара. Уймись, отдохни, расслабься. Пусть все идет, как идет. Не надо слов, о которых ты завтра же и пожалеешь…
- Какаши!..
Митокадо шагнул вперед и положил руку Асуме на плечо.
- Он прав, Асума. Тебе незачем вляпываться в эту грязь. Хоть мне и противна линия Цунаде, я не могу поспорить с тем, что скоро Конохе потребуются все ее ресурсы – и людские в том числе. Ты тоже, Асума.
- О чем вы говорите?
- Цунаде планирует развязать войну, - вновь включилась в разговор Утатане, - не ту карманную заварушку, откуда ты вчера вернулся, а крупномасштабную, тотальную войну. Она действует поэтапно: во-первых, она нейтрализовала нас и Данзо, а также всех в Конохе, кто открыто высказывал свое несогласие с ее политикой. Во-вторых, она верит, будто сможет приручить Кьюуби и, вооружившись его силой, уничтожить Орочимару и организацию Акацки.
- Но при чем здесь...
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:45 | Сообщение # 114 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - При чем здесь мы? Не только мы, Асума. Говоря «тотальную войну», я имела ввиду именно всеобъемлющий конфликт, выходящий далеко за рамки столкновения Скрытых Деревень. Это будет война, задуманная как средство возвышения Огня над всеми прочими нациями Востока. Я не могу сказать ничего плохого про нашего Владыку, но он стар, годы берут свое, и сопротивляться напору Цунаде, склоняющей его к захватнической войне, ему становится все трудней и трудней. Сегодня ночью по всей стране произойдут или уже произошли многочисленные аресты тех людей, которые высказали свое возмущение в связи с жестокими действиями оккупационных войск в Краю Рек. Весь тамошний геноцид был изначально запланирован для выявления в стране так называемой «пятой колонны», то есть граждан Огня, достаточно свободолюбивых, чтобы высказывать свое несогласие с бесчеловечными поступками даймё. Инакомыслящих можно терпеть во время мира, но не во время войны, когда от нации требуется полное единство и максимальное напряжение сил. То же самое и в Конохе. Все, в ком Цунаде не может быть уверена, пойдут под трибунал. Скажи, Асума, какие ответы ты получал от Цунаде, запрашивая у нее инструкции в связи с вступлением в войну Края Ветра?
- Хокаге-сама велела мне не совать нос не в свое дело, продолжать руководить своим отрядом и поступать по обстановке. И все. Вот я и написал вам.
- Верно. Мы ответили тебе, что наследник Хикавы Гена не просто пропал из дворца, а был похищен звеном Ямато, Орочимару проиграл в бою Учиха Сазке и скрывается, а Цунаде в текущий момент старается выработать стратегию, опираясь на два этих свершившиеся факта. И одного лишь письма хватило, чтобы ты бросил все и примчался сюда. Вообрази, как отреагирует Коноха, узнав, что эпоха мирного существования вот-вот закончится из-за желания Пятой владеть более чем одной Скрытой Деревней! Цунаде прямо бесилась из-за этого. Расклад получался явно не в ее пользу, но она знала, как поправить положение. Алгоритм уже несколько месяцев ждал реализации, «черный список» уже был утвержден, как вдруг Цунаде осознала, что между нею и неизбежной чисткой рядов вклинился и маячит совершенно непредсказуемый фактор: Узумаки Наруто. Он привносил элемент неожиданности в ее расчеты. Она привыкла к любому мнению на свой счет: обожанию, недоверию, равнодушию, а он – единственный во всей Деревне относился к ней совсем по-особенному. Наруто не принимал ее власть всерьез.
- Наруто, - неожиданно сказал Какаши, - мало что принимает всерьез.
- Да. И Пятой Хокаге он подчинялся не согласно принципам субординации и правилам кодекса ниндзя, а единственно в силу уважения к ней и к Дзирайе, от которого Наруто взял безграничную веру в Цунаде. Вакханалия политических арестов, развернувшаяся у него на глазах, грозила разрушить эти веру с уважением и, следовательно, лишить Наруто единственной причины повиноваться Пятой. Поэтому она временно убрала его из Деревни, «пришив» ему мифическую измену родине, и, в дополнение, протестировала на нем психотропный препарат для обретения контроля над Кьюуби, использовав враждебный нам Край Рек в качестве испытательного полигона для дзинчурики. Лишь только все будет кончено, Цунаде водворит его обратно на законное место. Акацки, словно дамоклов меч нависающие над Наруто, не позволят ему чувствовать себя в безопасности где-либо кроме Конохи, и не дадут не вернуться сюда. Коноха – это его крепость и убежище. И тюрьма. Узумаки нагл, а Кьюуби хитер, но вместе они все равно не наглей и не хитрей Цунаде. Они у нее под колпаком.
- Это правда, Какаши? – Асума резко повернулся к Копирующему Ниндзя.
- Ну, если исключить попытки Утатане-сама изобразить Хокаге-сама этаким чудовищем и представить черное – белым, а белое – черным, то – да, правда, - ответил тот. – Как ты думаешь, Асума, почему в ответ на твои запросы она ограничивалась только стандартными указаниями придерживаться ранее намеченному плану? Она не хотела вовлекать в настоящие события тебя, клан Сарутоби и, конечно же, Куренай. Не посчитай за угрозу, но своим своеволием ты нажил себе кучу ненужных проблем.
Сарутоби забота Пятой о нем и его клане почему-то не тронула, а вот попытки Какаши заговорить ему зубы не остались Асумой незамеченными.
- И вы не пытались ей противодействовать? – обратился он к престарелой советнице. – Почему? Вы же не последние люди в Деревне! Предполагается, что Хокаге не имеет права принять ни одного важного решения без вашего совета и участия!
- Вот именно, - выдала Утатане своим отвратительным каркающим голосом, - предполагается! Но Цунаде больше не испытывает в нас нужды и, видимо, считает, что для Деревни мы вроде рудимента. Советники, которыми невозможно управлять, мешают воплощению ее «великого» замысла, и потому она (а вовсе не из-за неуемной жажды власти) тяготеет к единоначалию. Она мнит себя рациональной. Но хуже всего, что мы сами не сумели ни понять ее, ни предупредить ее амбиций. Ты знаешь сам, Асума, что в некоторых ситуациях бездействие, каким бы трусливым оно ни выглядело, является единственным мыслимым решением. Поначалу мы ошибочно считали, будто видим Цунаде насквозь, и что все ее игры с дзинчурики – не более чем часть охоты на Орочимару. Мы видели опасность в ее личной паранойе, а в реальности – шли на поводу у собственной. Орочимару, как бы дико это ни звучало, ей не нужен. Ей нужен Восток. Не понимая этого, мы поначалу строили планы ее свержения и, я вынуждена отметить, мы не испытывали дефицита в единомышленниках. Пятой беспрекословно подчинялись, но не всем она нравилась. Мы искали себе сторонников среди тех, кто помнил, к чему Коноху привела грызня Сенджу с Учиха, и страшился возвращения Сенджу к власти. В день своего избрания она обещала не тревожить старых ран, однако ее правление началось с того, что последний Учиха дезертировал из Деревни. Многие считают: это она выгнала Сазке.
- Неправда.
- Да, но это заблуждение нам пригодилось. Мы собрали несколько десятков сторонников, и собрали бы больше – многие изъявляли желание сотрудничать с нами, узнав об научных изысканиях Пятой в области демонологии. Мало кому хотелось стать свидетелями второго акта той драмы, какую Кьюуби разыграл здесь семнадцать лет назад. Но по мере того, как росла оппозиция, ширилась и ее дезорганизованность. Нам нужен был лидер. Старики вроде нас с Хомурой не годятся на такую роль. И мы выбрали самого влиятельного дзеунина в Конохе – Хатаке Какаши… но он отказался. Точнее, сначала он притворился, будто согласен, хотя мы быстро его раскусили. Какаши шпионил за нами для Цунаде, и нас ставила в тупик дилемма, чем же она его купила, ведь мы-то предлагали ему титул Шестого Хокаге. Каких таких благ Пятая ему посулила, раз он добровольно взялся продвигать в массы ее патетическую чушь, хотя сам он в нее не верил? Цунаде превзошла саму себя, заставив Какаши закрыть глаза на то, что его руками собираются развязать Четвертую Мировую. И какова же была цена? Жизнь Узумаки Наруто! Клан Нара изобрел какой-то способ приручить Кьюуби, лишив его воли к освобождению, а, значит, положить конец его непрекращающемуся поединку с дзинчурики. И Какаши сдался. Выживание любимого ученика оказалось ему дороже судьбы Деревни. Это страшно, но он отнюдь не одинок в подобном эгоизме. Какаши – лицо своего поколения, элиты дзеунинов, составляющей костяк вооруженной силы Конохи. И это поколение приняло сторону Пятой.
- А я, по-вашему, не являюсь «лицом» этого поколения?! – раздражению Асумы не было границ.
- Ты слишком походишь на отца. Сарутоби мало занимался твоим воспитанием, но его характер передался тебе почти не исказившись… Быть может, это наследственность? Ты слишком высоко ценишь такие устаревшие понятия как честь и достоинство, присущие Третьему. Ныне они не в ходу. Это раньше Сенджу и Учиха, вдруг пресытившись кровной враждой, могли подать друг другу руки и вместе заложить камень в основу нового мира. Это раньше один человек, достаточно умелый и уверенный в себе, мог за месяц изменить Восток. Но все уже давно не так. Теперь грандиозные планы по преобразованию привычного нам Востока вынашиваются годами, медленно пестуются на тайных советах, готовятся в секретных лабораториях и убежищах – шаг за шагом, без спешки, без авантюризма и пустого риска. В наши дни поговорка «Один в поле не воин» как нельзя справедлива. Мир стал старше и сложней, Асума. Эпоха геройства и ура-патриотизма безвозвратно ушла, и положила ей конец, как ни парадоксально, кончина твоего отца. Умело интригуя, заключая тайные союзы и вероломно выходя из них, Орочимару, располагая минимумом воинов, сумел стравить Коноху с Суной, нанести и тем, и другим ощутимый ущерб в людской силе, и, в довершение, убить двоих Каге в один день. Он не выполнил всех поставленных перед собою задач, однако и нельзя сказать, что он ушел несолоно хлебавши. Этой дерзкой акцией он всем синоби Востока доказал прежде сомнительную теорию, будто исполинов вроде Конохи можно брать не нахрапом, а хитростью. Третий не верил в это, а оказалось, что и вправду можно. Ты похож на Третьего, Асума, а вот Какаши – отнюдь. Он из иного теста, он человек своего времени. Безжалостный, хитрый, беспринципный, ради достижения цели готовый на любую подлость. Никто и ничто ему не указ, кроме той, с чьих рук он ест. Возможно (и даже весьма вероятно), такие люди когда-нибудь погубят Коноху, но ее будущее сейчас принадлежит им. Осознав это, мы прекратили свои потуги остановить Цунаде и ее ручных чудовищ.
- Но если Пятой было известно, что вы не станете сопротивляться, то зачем тогда… они?! – Асума затравленно покосился в сторону четверых бойцов ANBU, имея, впрочем, ввиду вовсе не их конкретно, а все, происходящее в Деревне этой ночью.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:46 | Сообщение # 115 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - В воспитательных целях, - ответил за старуху Какаши, - Хокаге-сама нужен страх – тот страх подданных перед своим властителем, каким владеют Райкаге, Цучикаге, и, конечно же, каким владел Гаара Песчанник до того, как Акацки превратили его в мешок навоза. Пятую всегда уважали и любили – уважали за то, что она зарекомендовала себя как решительный лидер, а любили за то, что осталась верной заветам отцов-основателей Конохи. Однако ее никогда не боялись, ибо она правила прозорливо и милостиво. Хокаге-сама, разумеется, ценит такое отношение со стороны граждан Деревни, но в то же время осознает, что восхищенное преклонение, как бы оно ни радовало ее сердце, не поможет ей сподвигнуть Коноху на Мировую Войну. Для сохранения порядка и дисциплины в условиях военного времени ей нужен ужас. Ужас как идол. Страх перед властью. Как только Пятая объявит, что будет большая война, и начнет ее никто иной, как сам Край Огня, против нее вспыхнет восстание. В Конохе полно тех, кого перспектива войны не радует. Поэтому предварительно ей нужно убрать потенциальных зачинщиков этого бунта, иначе все покатится в развал и упадок. Это мы и наблюдаем сегодня. Сей процесс прискорбен и заслуживал бы строжайшего порицания в любой другой период – с этим никто спорить не собирается, Асума. Но в данный переломный и судьбоносный для нас момент он жизненно необходим.
- Какаши! – возвысил голос Сарутоби. – Не могу и не буду верить, что ты повелся на эту низкосортную риторику. Ты же подписался на все это ради Наруто, не так ли?
Хатаке тряхнул головой, выражая немалое раздражение.
- Я искренне о нем забочусь, но давай все-таки оставим Наруто в стороне, - с неудовольствием, словно бы желая избегнуть больной для него темы, проговорил он, - и представим себе картину в целом. Подумай сам, Асума. Вспомни, чего мы натерпелись, что пережила Коноха со дня ее основания. Сначала Учиха Мадара предал Деревню, и, хоть Первый Хокаге пустился по его следу и заставил наглеца заплатить за измену, в том бою мы лишились сразу двух наших величайших воинов. Затем война – страшная кровопролитная война, истощившая и подорвавшая силы Деревни. Непрерывные провокации Скрытого Облака, вынудившие Третьего согласиться на позорную передачу Облаку Хьюга Хизаши. После – нападение Кьюуби, по самым свежим данным, явившееся отнюдь не собственной прихотью демона, а результатом чьей-то злой воли. Хочешь еще? Гибель Четвертого, измена Орочимару, предательство Песка и смерть Третьего. Разрушение родового замка Танзаку в бою с Орочимару. Утрата Шукаку, чей дзинчурики поклялся быть нам вечным союзником. Акацки, чьей подлинной мощи мы еще не видели. Геноцид клана Кохаку, который едва не привел нас к войне с Дождем. Восстание Фуридо. Кампания в Краю Рек.
[Примечание автора: геноцид клана Кохаку и восстание Фуридо – события того тупого филлера с Сорой.]
- Я прекрасно знаю историю, Какаши, - сухо изрек Асума.
- Знаешь? Тогда скажи: какая из перечисленных мною трагедий заслуживает того, чтобы повториться вновь – на сей раз в двукратном, троекратном, десятикратном размере? За что Коноха и Край Огня вечно подвергаются подобным напастям? Что мы сделали, чтобы получить это? А ничего, Асума. Ничего, кроме того, что мы являемся сильнейшей из Великих Наций Ниндзя, и наши враги – неважно кто: Акацки, Орочимару или Скрытое Облако – не успокоятся, покуда не втопчут в грязь имя и честь Конохи, а от Деревни камня на камне не оставят. Ну а если глянуть шире, глобально? Когда Западу наскучит его междоусобная религиозная грызня, он обратит свой взор на Восток. Они перестанут убивать друг друга, а вместо этого придут сюда и будут убивать нас. И покорять нас. Не стану строить предположения, как долго протянет такой альянс, но и десяти лет им вполне хватит, чтобы разграбить Восток до последнего рё. Пускай ниндзюцу и не получило распространения Западе, он все равно является колыбелью таких технологий, о каких на Востоке и слыхом не слыхивали. Это говорит Хокаге-сама. А сам я думаю так: мы и этих десяти лет не протянем. Акацки собрали уже семерых Биджуу, Асума! Семерых против нашего одного, пусть и сильнейшего!
Какаши выдержал паузу, чтобы полюбоваться произведенным эффектом и выслушать замечания. Замечаний не было, а потому он продолжил:
- Из сложившейся ситуации у нас есть два выхода. Первый: не предпринимать ничего, уповая на то, что кривая вывезет нас и теперь, но, как вы сами понимаете, это вообще не выход. Второй: попытаться уничтожить наших врагов первыми и, я не побоюсь этого слова, объединить весь Восток. Сплотить все Скрытые Деревни под знаменем Конохи, прекратив их почти вековое противостояние. Знаешь, какие людские, экономические и стратегические ресурсы это высвободит, Асума? Ни Акацки, ни Западу и не снилось!
- Я не возражаю против того, чтобы предать смерти Акацки, а Орочимару я бы свернул шею своими руками. Но… начинать войну за весь Восток, даже имея среди нас дзинчурики – рисковое предприятие, - скептически заметил дзеунин, - она будет означать поход на Край Молнии и Край Земли. Что помешает Ветру с Песком воспользоваться нашей слабостью и ударить нам в тыл, с юга?
Митокадо не то рассмеялся, не то закашлялся – Сарутоби не разобрал.
- Ты еще не понял, мальчик? – советник прищурил слезящиеся глаза. – Неужели до тебя не дошло?
- Что? Что не дошло? – спросил Асума с видом полного тупицы.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:46 | Сообщение # 116 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Свержение Хикавы Гена никогда никому не было нужно: ни Цунаде, ни нашему даймё, ни Владыке Ветра. Раздел Края Рек между Ветром и Огнем был спланирован с самого начала, а вступление Края Ветра в войну без ее объявления – лишь политический фарс, призванный скрыть истинные намерения сторон. Южная кампания – это умелый балаган, тщательно разработанный и срежиссированный Цунаде, Гаарой и Владыками двух стран. Это был четверной сговор, поэтому даже высшие чиновники Огня и Ветра не были в него посвящены, и совершен он был еще тогда, когда договор о пониженных торговых пошлинах еще не истек. Связь Хикав с Орочимару не волновала и по сию пору не волнует Цунаде – она вроде бесплатного приложения. Эдакой приятной мелочи, обнаружившейся по ходу дела. Хикава Ген не имел ни единого шанса заключить союз с Ветром. Глупец всю жизнь обманывал себя, позволив пелене беспочвенных амбиций и властолюбия застлать свои глаза, отчего и проморгал собственное падение. Даймё Ветра всегда благоволил Конохе, и Гаара, заняв пост Казекаге, дал ему долгожданную волю загребать жар чужими руками. Он подождет, пока Цунаде, вооружившись Кьюуби, не сокрушит Акацки – после известных событий Ветер лучше других знает, что эти экстремисты не в игрушки играют. На этом все подготовительные этапы будут закончены, и две величайшие державы Востока составят такой военный альянс, какому северянам будет просто нечего противопоставить.
- А как же Песок?!
- Гаара продал Песок Хокаге-сама, - тихо сказал Какаши. – Он предоставил Конохе право протектората над своей Деревней взамен на то, что после его смерти она силою (возможно, в том числе и силою Кьюуби) удержит клан Песчанников у власти. А его смерть уже близка, и он не хочет, чтобы его участь разделила и Темари, остающаяся последней представительницей их угасающего рода. Канкуро, считавшегося престолонаследником Гаары, пленил Скрытый Звук, и судьба его неизвестна. Сегодняшняя ночь – репетиция перед тем, что Хокаге-сама предполагает учинить в Суне. Любое восстание, поднявшееся против Темари, захлебнется в крови.
- Это невозможно! – позабывшись, вскричал Сарутоби, едва к нему вернулся дар речи. – Да собери мы хоть сотню дзинчурики, Суну нам не покорить! Уничтожить – да, но покорить – нет!
- Суна расположена посреди безжизненной пустыни. Лишившись поддержки даймё, они быстро загнутся от голода безо всякого вмешательства извне. А даймё Ветра на нашей стороне, ровно как и Кьюуби, которым мы можем грозить кому угодно и сколько угодно.
Хатаке приказал двоим бойцам ANBU обыскать советников на предмет всего, что могло бы послужить оружием. Асума, пользуясь секундным замешательством Копирующего, призадумался и возразил:
- Мой батя, когда жив был, не любил говорить о дзинчурики и Биджуу. Не столько из-за секретности, сколько потому что побаивался этой темы. У него после смерти Четвертого появилось что-то вроде комплекса... Но одно я помню точно: нет и не может быть безопасного способа использовать Биджуу. Какова бы ни была ситуация, дзинчурики должен воздерживаться от искушения. Это же все равнозначно тому, чтобы продать душу демону.
- Ты, Асума, слышал звон, да не знаешь, где он, - повернулся к нему Какаши. – Давай я тебя просвещу. Дзинчурики – это не пробка в бутылке, а живой человек, отравленный медленным ядом. Чакра Биджуу – как кислота, разъедает его изнутри вне зависимости от того, пользуется он ею или нет. Это может продолжаться десять лет, двадцать, пятьдесят – нельзя предсказать наверняка, когда демон вырвется наружу. С момента пришествия в наш мир Хвостатых и по сей день синоби был известен лишь один способ обезопасить окружающих от обезумевшего дзинчурики, не убивая Биджуу: перезапечатать его в ком-нибудь другом. Прежний носитель при этом умрет. Как думаешь, Асума, меня, наставника Наруто, устраивает такой поворот? Но Пятая пошла другим путем: совместно с Нара она разработала медикаментозную методику, направленную не на обуздание силы Кьюуби, а на его психическое подчинение.
- Полный бред, Какаши!..
- Я тоже так считал, но выкладки говорят о другом! Это возможно, Асума! Возможно! Использовать Кьюуби в полную силу, ликвидировав угрозу для Наруто – не о том ли мечтал Третий?
- Он мечтал, - нахмурился Сарутоби, - сделать Наруто одним из нас и дать ему возможность жить в Конохе наравне со всеми, не ведая ни угнетения, ни одиночества. Единственное, чего он тщательно избегал – думать о нем, как о живом оружии. Из-за чего, по-твоему, батя запретил разговоры о Кьюуби? Да чтобы в Наруто перестали видеть одного только Лиса, и приняли как своего. А Пятая лишила Узумаки всего. Ее хозяйское отношение к Кьюуби покажется Наруто предательством, а предательство со стороны Деревни для него равнозначно ее уничтожению. Он подумает, что снова одинок, что его лишили смысла в жизни, и сотворили это те же самые люди, которые научили его патриотизму и вдохнули в него веру в несгибаемость Духа Огня!
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:47 | Сообщение # 117 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Ты недооцениваешь Наруто. Его вера в Дух Огня, своих друзей и Коноху не имеет ничего общего с верой в Хокаге-сама. А свое место он найдет себе сам, уж не сомневайся.
Хатаке стоял перед ним молча – строгий, подтянутый, какой-то пустой. Он совсем не был похож на того Хатаке, с которым Асума бок о бок воевал, возрождал растоптанную мировой войной Коноху и, позднее, учил уму-разуму зеленый молодняк. Необходимость непрерывно выбирать и чем-то жертвовать, не отпускающая его четыре прошлых года, рубила и кромсала Какаши, и в итоге оставила этот полубезжизненный остов. «Полубезжизненный» - не в смысле здоровья, конечно. В духовном смысле. Начал это Третий: он поручил Какаши, вероятно, сложнейшую задачу на свете – стать учителем одновременно и дзинчурики, и последнего Учиха. Как член клана Хатаке, свято хранящего верность Сенджу и презирающего бунтарей Учиха, ровно и как ученик Четвертого, отдавшего жизнь в битве с Кьюуби, он не мог радоваться такому назначению. Но принял его безропотно. Почему, спрашивается? Он не столько почитал Третьего (хотя безмерно уважал его), сколько привык повиноваться приказам, не обсуждая их и не возражая. Неуемное желание старика вылепить из одержимого демоном настоящего человека и великого воина растоптало его, Какаши, собственные мечты и собственные стремления, ибо опека дзинчурики – не то поручение, которое через пять-десять лет уже можно бросить или пустить на самотек. Кто он, если задуматься? Убийца, солдат, выросший на войне. Она давным-давно закончилась, но люди, не знавшие близко Хатаке, и не подозревали, что в его душе она продолжалась до сих пор. Они все были такими, называемые «потерянным поколением», своевольные, наглые, лишенные принципов, но притом лучше всех знающие цену смерти и милосердию. Они все умели только убивать и выживать – и более ничего. То есть ВООБЩЕ ничего, что могло бы пригодиться им в мирной жизни. Но вот Третья Мировая закончилась, и перед теми, кто живым вернулся с полей сражений, встала непростая задача к такой мирной жизни привыкнуть. Стоит ли говорить, что далеко не все с ней справились?..
Послевоенная политика Третьего оставила этих людей не у дел, но Профессор не был ни жесток, ни циничен. В действительности его доброта не знала границ. Он не признавал заботы о Деревне и любви к ней без заботы и любви к каждому ее члену, чего, конечно, было странно ожидать от человека, большую часть сознательной жизни практиковавшего массовые убийства. Но уж таким был Третий. Идеалистом. Человеком, который пытался доказать людям, живущим одной лишь войной, что эта война им не так уж и нужна. И доказал. Почти. В числе тех, кто остался при своем мнении, был и Какаши – истинный сын своего отца, безжалостного Хатаке Сакумэ, признанного мастера террора. Это не давало старику Сарутоби покоя, ибо он чувствовал некоторую долю ответственности за ученика своего преемника, который умер, так и не сделав из Какаши достойного члена общества. Третий хотел воспитать в Хатаке качества, отличные от солдатской сноровки и непримиримости к врагам: дальновидность, мудрость, любовь и веру в боевое товарищество. Словом, то, что в будущем позволило бы ему стать Пятым или Шестым Хокаге – таким Хокаге, каким его мечтал видеть Третий.
Но к несчастью (или к счастью) для Какаши, Третий погиб, и к власти пришла Сенджу Цунаде, представлявшая Хатаке совсем в ином свете. Она потребовала от него превратиться в сталь в ее руках. И Какаши с воодушевлением стал этой сталью, потому что так ему было привычней. Теперь перед Асумой стояла сталь в человеческом обличии. И все, что осталось живого в этой стали, сплотилось в заботу о любимом ученике. Ответственность за него, вопреки всем приказам Пятой, Какаши не мог переложить на Ямато, которого, даже искренне уважая, не считал готовым к задаче подобного толка.
- Скажи мне, наконец, правду! Ты ввязался в эти игры только ради Наруто?
- Ну разумеется, - кивнул Хатаке, - у каждого из нас свои причины, но стремление одно. Не думай, будто мне приятно смотреть, как Хокаге-сама закручивает гайки, но ее сверхзадача – всеобщая безопасность – благородна. И только это и имеет значение.
- Ты такой же, как твой отец, Какаши! – с холодной яростью в голосе сказала советница Утатане. – Не более чем цепной пес Хокаге!
- Вы непоследовательны, Утатане-сама: то я – эгоистичная скотина, то – цепной пес Хокаге. Впрочем, с вашего позволения, приму это как комплимент, - Какаши, запоздало уверившись, что сопротивления ему оказано не будет, убрал меч в ножны. – Даже если я – всего лишь пес Хокаге-сама, то я горд тем, что верен ей всем своим существом. В том мое собачье счастье.
Он повернулся к стоявшему у него за спиной бойцу ANBU и приказал:
- Увести.
Асума в нерешительности застыл, не зная, как ему лучше отреагировать – оказать ANBU сопротивление или безропотно сдаться, но ассасины не проявили к нему ни малейшего интереса. Старуха Утатане, покидая комнату, шла с высоко поднятой головой, периодически бросая вызывающие взгляды на конвоиров и Хатаке. Митокадо делал вид, что ситуация никак его не касается, и был подчеркнуто спокоен.
Когда за ними закрылась дверь, Асума уже не сдерживался.
- Слушай, Какаши, разве ты не видишь? Бездумная политика Пятой заведет Коноху в тупик! Какая война?! Какое мировое господство?!! Она нас всех утопит в крови!
- Пусть так, - согласился Хатаке, - но от этого тупика и этой крови нас отделяет еще долгая-предолгая дорога, и, если в том появится реальная нужда, у нас еще будет возможность с нее свернуть. Хотя я надеюсь, что мы найдем в себе силы быть стойкими до конца, Асума, каким бы этот конец ни был. Старики сказали чистую правду: мы живем на стыке эпох, и чтобы выжить, мы тоже должны меняться. Суровое время требует суровых методов.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:47 | Сообщение # 118 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
Инузука Цуме, почтенная мать семейства и заслуженный дзеунин Деревни, проснулась среди ночи от странного резкого запаха, пробивающегося сквозь плотную вонь, которая всегда окутывала собачий питомник Инузука, и которую она уже давным-давно научилась совершенно не замечать. Когда-то, лет тридцать назад, питомник находился в Конохе. Но, по мере того, как клан разрастался и множился, его членам требовалось все больше и больше бойцовых собак, а потом и вовсе началась Третья Мировая, и волкодавов, погибших в ожесточенных боях, надо было кем-то заменять. Короче, производство росло и расцветало, и, в конце концов, достигло таких размеров, что питомник пришлось вынести за деревенские стены, дабы воем и лаем псов не тревожить сон обитателей Конохи и, что самое главное – Третьего Хокаге, который в силу каких-то давних неурядиц клан Инузука недолюбливал, но публично этого никогда не признавал.
Позевывая, Цуме натянула куртку, вышла из домика и зашагала вдоль длинного ряда вольеров, пытаясь обнаружить источник неприятного запаха. Ночевать здесь ей нравилось куда больше, чем в пропахшем пылью и человеческим присутствием особняке, где вечно что-то кому-то было надо, где приходилось терпеть тупые шутки идиота-муженька, воображающего себя главой семьи… Она и Кибу, своего любимого сына, приучала к работе в питомнике, как и Хану до него… Хану…
Вскипев от внезапной злости, Цуме пнула стоящее у столба ведро с водой. Оно пошатнулось, ударилось о проволочную сетку, и вода, которой оно было наполнено до краев, выплеснулась внутрь вольера – прямо на слюнявую морду огромного волкодава, мирно спящего за заграждением. Но тот, матерый боевой пес по кличке Дзиро, с ног до головы исполосованный застарелыми боевыми шрамами, даже не пошевелился, и Цуме пробил озноб.
- Дзиро, - позвала она, - Дзиро, а ну, подъем!
Бесполезно. Пес спал, не ведя и ухом.
- Ясу, Канаё, Рен! – крикнула Цуме. – Такиро, Нори!
Собаки спали мертвецким сном, не размыкая век, не подымая голов – словом, никак не отвечая на зов своей хозяйки, за которую обычно были рады убивать и умирать. Снотворное? Кто-то распространил здесь газ, усыпивший собак, но не подействовавший на нее? Опять Нара со своими отравами?! А куда тогда осмотрела охрана – часовые, генины и чуунины клана? Не зная, что и подумать, женщина заметалась от вольера к вольеру, принюхиваясь к тяжкому духу питомника, и в тошнотворной газовой миазме вдруг разобрала два слабых, едва различимых аромата крови: человечьей и собачьей.
- Не волнуйтесь, Цуме-сан, - вкрадчиво сказали позади нее, - все в порядке. Не делайте глупостей, и никто больше не пострадает.
Плечи женщины безвольно опустились. Один запах. Гремучая смесь табака, оружейной смазки, свежего мужского пота и еле уловимый запах на клинке, который обагрили, но, видимо, уже протерли от крови. Только один человек. ANBU никогда не идут на задание в одиночку, даже когда враг заведомо слабей их, если только они не уверены наверняка, что боя не будет.
А его не будет. Потому что Киба у них в руках. Затем он и пришел один.
- «Больше»? – переспросила Цуме, разворачиваясь.
О внешности ее собеседника сказать было нечего, кроме того, что им оказался боец ANBU в белой маске в виде рыла тануки.
- Охрана вашего питомника была не слишком-то сговорчива, знаете ли. Мы вежливо попросили их не путаться под ногами, но они поняли нас превратно и устроили бузу. Нам пришлось их успокоить. Боюсь, - мужчина досадливо поцокал языком, - что одного из них мы сразили своими аргументами наповал.
- Что с Кибой? – угрюмо спросила Цуме, исподлобья глядя на убийцу.
- Ваш сын был уличен в антиправительственной деятельности. При задержании он оказал нам сопротивление и попытался сбежать. Мы задержали его и доставили к Хокаге-сама. Смею вас уверить: он жив и практически невредим.
Цуме издала стон облегчения. Никто не имел власти запретить ANBU прикончить жертву во время миссии, сославшись на то, что взять ее живьем не представлялось возможным. Даже в глазах Хокаге они могли обернуть все так, словно иного выбора у них не оставалось. Но с той минуты, как его заперли в камере, подобная опасность ему не грозит, хотя, разумеется, нельзя сказать, что его положение как-то улучшилось.
- Если хоть один волос упадет с его головы…
- А вот это зависит исключительно от вас. И от того, столь же ли вы умны и рациональны, как о вас говорят.
- Какого черта вы хотите?
- Того же, что и вы, - издевательски протянул убийца, - мы хотим добра Конохе – нашему общему дому. А для этого Хокаге-сама должна быть уверена, что каждый клан – большой или маленький – ставит общее дело выше личного благосостояния. Это проще чем кажется, ибо мы не требуем от вас ничего запредельного. Мы заботимся о вас, потому что вы – наша сила, и у нас нет силы иной, кроме силы кланов. Славное семейство Инузука не заслуживает лишиться доверия Хокаге-сама и вечно прозябать на вторых ролях. А все из-за чего? Из-за глупого недопонимания! Гибель Ханы, вашей дочери, стала ударом для нас и невосполнимой утратой для Деревни. Возможно, Хокаге-сама несет определенную ответственность за эту трагедию. И все же это не дает ей повода для глумления и злорадства, как вы полагаете, а напротив – вызывает у нее искреннее раскаяние и незыблемую решимость впредь не допустить подобных инцидентов. Мы все понимаем глубину вашей скорби и вместе с вами оплакиваем вашу потерю. Но призадумайтесь, Цуме-сан, стоит ли ради этой скорби по мертвецу ломать судьбы вполне себе живых людей, когда у вас есть шанс вернуть все на круги своя?
Он насмехался над нею. Над нею и над кланом Инузука.
- Я хотела убить Хокаге, - сообщила Цуме.
- Мы это знаем, - кивнул убийца.
- Я и сейчас хочу ее убить.
- Мы это также знаем.
- И что вы собираетесь делать?
- Ничего, - сразу ответил он, - совсем ничего, если только вы – я говорю о вашем клане – пообещаете стать прежними Инузука, разделяющими и во всем одобряющими волю Хокаге-сама. Поэтому неверно спрашивать: что «мы» собираемся делать. Стоит задать вопрос: что «вы» собираетесь делать?
Цуме пожирала взглядом убийцу в маске. Ей очень хотелось броситься на него и свернуть ему шею, и она знала – эта жалкая пародия на настоящего воина не сдюжит против нее. И все ж эта бесполезная смерть не принесет ей облегчения и не прервет череду ей подобных. Сначала они убьют Кибу, затем ее… а затем примутся резать одного за другим членов клана, пока не найдут того, кто согласится стать его марионеточным главой. Впрочем, тот, другой путь, который ей предлагал ассасин, тоже вел клан к гибели – пока не обретшей ясные очертания, но совершенно отчетливо неотвратимой.
- Ничего, - эхом повторила Цуме, - ничего я стану делать. У вас мой сын.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:48 | Сообщение # 119 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
Владыка Огня любил бывать в этих местах. Еще его прапрадед, загоняя в предгорьях громадных диких кабанов, случайно набрел на эту долину и, восхищенный ее красотой, велел выстроить здесь охотничий домик. Совсем крохотная – редкая рощица кривых горных сосенок, озерцо с чистейшей водой, заросли травы, каменистый бережок – долина эта, тем не менее, поражала глаз своей живописностью и пасторалью. Но это днем, а сейчас, ночью, с веранды дома озеро казалось бездонной зияющей дырою, до краев наполненною звездами. Было тихо. Так тихо, что не верилось, будто в эту самую ночь страну захлестывает волна массовых арестов и убийств.
Говорят, нет худа без добра. Но и обратное утверждение также верно. Даже в самой сладкой и бесспорной победе есть горчинка – как правило, ею служит цена за достигнутый успех. Дабы не опасаться, что его Империя Огня, еще не родившись, рухнет, подточенная ржавчиною его собственных просчетов, Владыка был обязан избавиться от тех, кто не согласится стать опорою новой войне – такой, какой Восток не видывал. Будь у него выбор, даймё не тронул бы этих людей. Не то чтобы он дорожил их жизнями или уважал их вклад в государственное развитие (сами они почитали его неоценимым). Нет. Владыка много лет создавал себе славу в меру либерального правителя, строгого, но справедливого, не чурающегося западных ценностей и гражданских свобод, и теперь ему было сложно от этого имиджа отказываться. Но того требовало время.
На веранду, грохоча тяжелыми сапогами для верховой езды, взошел крепкий самурай с ястребиным прищуром и хвостом длинных, уже чуть тронутых воинской сединой волос на затылке. Инкрустированная изумрудами и топазами катана выглядела неуместно на поясе его непритязательного полевого комбинезона, но она была подарком Владыки, и потому, собираясь на аудиенцию к отцу, царевичу всякий раз приходилось брать ее с собой.
- Отец, - приблизившись, самурай упал на одно колено перед даймё, - я узнал, что вы приказали…
- Приказал, - твердо сказал старик. - Встань, сын мой. Я вижу, что мое решение пришлось тебе не по нраву. Ты растолкуешь мне, чем это обусловлено?
Царевич грузно поднялся и встал перед отцом прямо и гордо, как стоял, принимая армейские парады.
- То было ваше решение, - спросил он хмуро, - или Сенджу Цунаде?
- Ты меня удивляешь, сын мой. Неприятно удивляешь. Давно ли Пятая Хокаге стала вправе отдавать приказы армии и внутренним войскам? Или тебе кажется, что не я, а она отныне восседает на Гранатовом Троне? Да, она сделала мне грандиозное политическое предложение. Да, я не смог от него отказаться. Но это потому что я оказал ей честь, прислушавшись к ее резонному совету, а не потому что пляшу под ее дудку. Не все свои повеления я должен изобретать сам. На то и существуют соратники и сподвижники. Ты еще что-то хотел уточнить?
- Почему вы не в столице, когда она так остро в вас нуждается, отец? Зачем вы здесь?
- В столице нынешней ночью ожидают беспорядки, - Владыка ответил сыну без обиняков, - ноги моей там не будет до завтрашнего полудня. И твоей тоже.
Наследник высился перед ним и – хотя Владыка не зажигал на веранде света, желая погрузиться в горную ночь, раствориться в ней – контрастно выделялся на фоне непроглядной тьмы, объятый невидимым сиянием, называемым праздными болтунами «харизмою» и «энергией молодости». Вдали, у кромки воды, едва слышно скрипели белым песком прохаживающиеся караульные, вторя им, глухо клацал и осыпался щебень под башмаками гвардейцев, стерегущих перевал. Угрожающе молчали, отпугивая злой рок, сосновая роща, заросли и скалы – невидимые, незаметные, они устремили в мир двенадцать пар немигающих человеческих глаз: то бдительно несла вахту знаменитая Дюжина Стражей, отборные ниндзя, сопровождающие Владыку везде, куда б он ни отправился. Но все они: и солдаты, и синоби, и сама долина были словно бы искусственными, неживыми и работали как смазанные, отлично подогнанные друг к другу шестерни исполинской машины – размеренно, скрупулезно, по-механически точно. А этот был живой, совсем не к месту в здешнем сонном царстве. Да, он был ошеломляюще жив, и он требовал ответов.
- Говори же, сын мой, - ободряюще произнес даймё и, бережно взяв пальцами фарфоровую пиалку, осушил ее до дна, - не держи в себе.
- Отец, - собравшись с духом, начал самурай, - вы не считаете, что давать слишком много воли Хокаге – опасно? Вы не боитесь, что она отнимет у вас власть?
Владыка снисходительно рассмеялся. Старик не скрывал, как праведный мандраж наследника, радение за державу льстит ему. Лучшая награда для родителя: знать, что воспитал не изнеженного недотрогу, а мыслящего человека и истинного патриота своей страны. Когда-нибудь, когда вся эта философская дурь о человеколюбии и альтруизме выветрится из его мозгов, он станет великим даймё или – если Сенджу Цунаде не слукавит и разродится теми благами, которые она не устает ему обещать – первым полновластным самодержцем Востока. Первым Императором.
Сам Владыка уж и не надеялся дожить до тех времен.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:48 | Сообщение # 120 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Сенджу Цунаде-доно – неординарная женщина, - ответствовал он, - хоть некоторые и предпочитают определение «невменяемая». Недалекие людишки. Конечно, они привыкли к Третьему Хокаге, который потакал их мелочным устремлениям, не поднимающимся выше убогих эгоистичных потребностей. Родина и государство для них – ничто, кормушка. Им бы только грести и грести под себя. Они рассчитывали, что спокойное, безмятежное бытие продлится вечно, и ничто не взбудоражит этого сна нации. Да, тех, кто крепко спит во тьме своего невежества, не радует заря нового мира. А мир, вне зависимости от нашего желания, уже не будет прежним. Он вот-вот рухнет, и если мы не найдем в себе сил выстоять в условиях этого коллапса, то окажемся среди тех, кто будет погребен под обломками. Ты ведь изучал нашу историю, сын мой. Огонь всегда лелеял мечту подмять под себя Восток вместе со всеми его большими и малыми государствами. Каждый даймё нашей страны, лучше или хуже, но работал в этом направлении. И я не мог не последовать их примеру. Как жаль, что человека, разделяющего мои взгляды и притом способного реально помочь моему делу, я встретил лишь под старость. Да, я говорю о Сенджу Цунаде. Сарутоби тоже был хорошим союзником... Но он слишком много воевал, слишком много убивал и терял, и в итоге возненавидел войну. Он устал. А мы не имеем право уставать, сын мой, ибо наша вотчина не ограничивается одной вооруженной Деревней. От нас зависят жизни миллионов, и миллионы глаз смотрят на нас, вопрошая: «Что нам делать? Как нам жить?». Мы правим Краем Огня и мы за него в ответе. Пока Пятая Хокаге не выдохлась, пока она еще приносит пользу стране, мы должны поощрять ее политику. Попомни мои слова: не пройдет и года, как Сенджу Цунаде станет самым могущественным человеком в мире.
- Я… простите мою дерзость, но, вероятно, вы хотели сказать: «станет самым могущественным человеком на Востоке»…
- Сын мой, я еще не так стар, чтобы заговариваться. Что я хотел, то и сказал.
- А как же вы, отец?!
- И я вместе с нею. Понимаешь, сын мой, у меня нет такой власти, которую она могла бы у меня отобрать. Мы властвуем над различным сферами: я правлю миром, а она – войной, я – жизнью, а она – смертью. Из нее получился бы никудышный даймё (если б – ха! – даймё вообще могли становиться женщины), а я ну никак не гожусь в Каге. Уничтожив нас, Коноха не получит контроля над страной: она ее развалит. А этого Сенджу не хотят.
- Тот, кто низко кланяется, может ударить ниже пояса, - продолжал гнуть свое царевич, - как знать, что скрывается за елейными речами Пятой Хокаге?
- Вот оно что, - догадался даймё, - как же я раньше не понял? Тебя настораживает не Коноха – ты молод и не застал тех лет, когда она еще не вошла в зенит своей славы и не обросла внутренними порядками и уставами, а оттого походила на банду разбойников, какую содержать на казенные деньги даймё казалось больше зазорным, чем полезным. Но мы перетерпели этот этап, и плоды нашего терпения ты можешь оценить на своем же примере, сын мой. Для тебя, как и для всех твоих ровесников и граждан Огня, родившихся потом, уже нельзя представить нашу страну без Конохи. Ты воспринимаешь Коноху как часть своего наследства, и появление у нее сильного агрессивного лидера считаешь вызовом себе и мне, поскольку пока еще я, а не ты, стою у державного руля. Что же… не скажу, будто я тебя не понимаю, ибо речь идет о представительнице клана Сенджу. А это особая порода! Они могут казаться мягкими и деликатными, но не дай обмануть себя – Сенджу рождаются на свет со стальным стержнем внутри. Их следует остерегаться, но остерегаться разумно, без лишней паники. Край Огня восемьдесят лет назад правильно сделал, что поставил на союз Сенджу и Учиха, ибо Коноха стала величайшим приобретением Огня за всю его историю. Впрочем, Учиха показали себя мягкотелыми слабаками, неспособными видеть дальше собственного носа, но Сенджу – не такие. Они не просто предугадывают будущее, они делают его сами, и наша цель здесь – подстроиться под них и занять в их будущем привилегированную роль.
- Но отец, это равнозначно признанию в стране второй власти, конкурирующей с нашей!
- Не «конкурирующей», сын мой, - фыркнул даймё, - а гармонично дополняющей нашу. Я не слишком усложняю? Ну да ничего, с годами к тебе это придет. А покуда уясни следующее: мы не должны показывать Пятой ни свою слабость, ни свою силу. Кнут и пряник тут не подойдут – она и сама с кнутом. И ссориться с нею нам тоже нельзя, ибо это будет последним, что мы успеем совершить в этой жизни. Если Сенджу Цунаде начнет зарываться, нам даже не нужно будет одергивать ее и напоминать, на чьей земле она живет и чей рис ест. Хокаге – это только Хокаге. Попытайся она выставить себя кем-то значимей или выше, чем Каге, Пятую устранят ее же вассалы. Баланс и гармония, сын мой – сердцевина всего государственного устройства. Ниндзя помнят это лучше всех и не позволят этого забыть никому – в том числе и своим вождям.
|
| |
| |
