|
Горизонт
|
|
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:17 | Сообщение # 76 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Он ждал ответа от Ямато, но тот молчал, баюкая раненую руку, и, кажется, думал о чем-то своем. Тогда ответила Сакура – дрожащим от смущения и злости голосом:
- В ходе выполнения некоторых миссий… ну, там проникновение с целью убийства, похищения или шпионажа… или с целью отвлечения внимания охраны… это может быть полезным для… для выполнения задания.
- Ни хрена вы даете… Нет, я слышал, что ниндзя на всю башку долбанутые, но чтоб настолько… И что же у тебя там проставлено, в этой пятнадцатой графе?
- Что у нее там проставлено, я знаю, - прервал их Ямато, - а тебе, Сайто, знать незачем. Я вообще упомянул пятнадцатую графу только ради того, чтобы Сакура прочувствовала всю важность поднятого мной вопроса. И Сайто я не просто так сделал свидетелем этого разговора. У меня нет к тебе претензий как к специалисту, Сакура. Наоборот, твои медицинские техники спасли жизнь мне и Саю, за что я тебе бесконечно благодарен. Но лишь кончен бой, лишь опасность миновала, и вы с Наруто снова уже словно дети малые. Не надо выставлять ваши склоки напоказ! Синоби так не поступают.
Это был первый разнос, устроенный ей Ямато с того памятного случая на Хигубийском перевозе, когда они чуть не подрались с военными вербовщиками Хикавы. И тогда, и сейчас капитан был совершенно прав.
- Не обижайся, - продолжил он, видя ее виновато склоненную голову, - это просто моя работа, я же командир звена. Однако все вышесказанное – только прелюдия.
- Прелюдия? Тогда что дальше-то будет?!
- Я уже сказал, Сакура: мы обсуждаем ваши с Наруто отношения. В силу различных причин и в том числе того обстоятельства, что мне этого элементарно не хочется, я не хочу препятствовать их развитию. Я лишь обязан направить их в русло, максимально полезное для сохранения целостности звена и поддержания его боеспособности. Я поработал бы и с Наруто, но такой вариант едва ли представляется мне возможным. Мне не достучаться до него. Воспитывать и направлять – совсем не то же самое, что просто отдавать приказы. Как бы цинично это ни звучало, но ты, Сакура, мой рычаг воздействия на Наруто. Или должна таковым стать.
Хикава зашевелился в своем кресле. В темноте, облаченный в черное и красное, с длиннющими распущенными волосами он напоминал не то маленького демона, не то артиста бродячего театра, играющего какую-то пафосную роль.
- А есть ли смысл? – изрек он. – Ты же сам только что сказал, он дурак, каких поискать!
- Это твой собственный вывод, я ничего подобного не говорил. И я не считаю Наруто дураком, - Ямато облокотился на стоящий перед ним столик, подперев голову ладонями, сомкнутыми в замок, и Сакура вдруг поняла, откуда он перенял эту привычку. От Пятой. Видимо, дзеунин общался с ней гораздо больше и чаще, чем хотел показать. Куноити было трудно представить Цунаде-сама и капитана Ямато, непринужденно болтающих о том – о сем, ровно как и беседующих о политике и путях дальнейшего развития Конохи. На взгляд девушки, спектр тем, на которые они могли бы разговаривать, не выглядел особенно широким и весь целиком сходился на Наруто. Это свидетельствовало лишь об одном: что Цунаде-сама приказала капитану докладывать ей обо всем, касающемся Наруто, и что ей ведом каждый шаг генина. – Он простоват, да. Прямолинеен и испытывает трудности с тактическим мышлением. Но ни в коем случае не глуп. Сакура, ты ведь знаешь его с детства, поэтому тебе будет нетрудно понять и согласиться с тем, что я пытаюсь до тебя донести. Принимая командование седьмым звеном, я понимал, что это назначение будет иметь самые долгосрочные перспективы. Не удивлюсь, если я буду командовать седьмым звеном до самого момента его расформирования, когда для каждого из вас придет черед возглавить по собственной команде. А пока я несу за вас ответственность. За тебя, за Наруто и за Сая, да хранят его добрые духи. Молюсь, чтобы он выжил. Но вернемся к Наруто. Понимаешь… он потерял ориентир. Я для него – не авторитет. Ему не на кого равняться. Наруто талантлив, но наивен и неопытен, ему нужен духовный наставник для дальнейшего развития, и знаешь, что самое страшное? Природа не терпит пустоты. Если лишить его примера для подражания, лишить единомышленника, лишить ментально близкого человека, это место сразу же займет Кьюуби.
- А как же Какаши-сенсей? – нахмурилась куноити. – Нет другого человека, повлиявшего на Наруто больше него.
- Перед Какаши-семпаем стояла иная задача, гораздо более сложная, чем простая тренировка навыков тайдзюцу и ниндзюцу. Практически невыполнимая. Третий поручил ему интегрировать дзинчурики в боевое братство Конохи, причем в двустороннем порядке: малолетний хулиган и отщепенец Наруто должен был проникнуться настроем и моральными ценностями Деревни. Ощутить Дух Огня. А Коноха должна была принять его как родного, как одного из своих бойцов. Нет. Как лучшего из своих бойцов. Преуспел Какаши-семпай или нет, судить не мне… тем более, что с приходом к власти Пятой планы руководства Конохи касаемо дзинчурики несколько изменились… Потом появился Дзирайя-сама, но в его задачу входило обучение Наруто мощным боевым техникам. Ну а что же теперь? Теперь его опять некому направлять. Он снова потерял свой вектор развития и блуждает в потемках, а я, как бы ни был этим обеспокоен, не в силах стать его новым наставником. Дело даже не в том, что как боец он превосходит меня на голову. Кьюуби видит во мне угрозу своим амбициям и настраивает Наруто против меня, а тот волей-неволей вынужден к нему прислушиваться. Кьюуби ведет его, как поводырь ведет слепца, с каждой минутой все укрепляя и укрепляя свою власть над Наруто. И это оттого, что на данный момент некому заглушить его голос извне. Некому подать Наруто руку, а я для него не авторитет. Замкнутый круг, понимаешь? Теперь к нему нужен иной подход – он больше не примет наставником человека только за то, что он силен в ниндзюцу. Вот потому-то через тебя, через ваши отношения, я и хочу управлять Наруто. Ибо пускать внутреннее развитие дзинчурики на самотек – все равно, что подписывать Деревне смертный приговор.
Тут Сакуру осенило – словно обухом по голове огрели.
- Я-ма-то-сан, - чуть склонив голову пропела она, - я готова взглянуть на все совсем с иной стороны. Неужели Цунаде-сама, используя меня, решила, образно выражаясь, «посадить Наруто на поводок»? Оставить вечным генином, закормить этой идеологической жвачкой до полной потери воли? Что вы из него пытаетесь сделать? Живое оружие? Дзинчурики на цепи? Капитан, я же не слепая! Я видела те подозрительные взгляды, которые Наруто бросает на вас все чаще и чаще. Вы не совсем правы, считая, будто не являетесь для него авторитетом. Он вам вообще не доверяет. И я, признаться, тоже начинаю терять к вам доверие. Я, вы, Наруто, Кьюуби, Сайто, война в Краю Рек, Орочимару, Какаши-сенсей, наше изгнание – все это неким образом связано и переплетено в хитрой игре, устроенной Цунаде-сама. А вы только делаете вид, будто ничего не знаете. Вы знаете. Много. Очень много.
- Если это твое искреннее мнение, - на лице капитана отразилась озабоченность, - то мне тебя не переубедить. Я и пробовать не стану. Просто скажу, что ты не права. Со временем ты поймешь.
- Эй, - подал голос Сайто, - я, конечно, могу чего и не понимать, но, по-моему, такие вещи синоби Скрытой Деревни не имеют права обсуждать в присутствии посторонних? С какой стати вы треплетесь при мне о борьбе за власть в Конохе? Разве это не секретная информация?
- А ты действительно надеешься дожить до конца этой истории, Сайто? – капитан, конечно же, шутил, и Сакура никак не ожидала, что Сайто купится на его подначку. Но, оказалось, она крупно недооценила его боязнь смерти. Мальчик дернулся, побледнел и судорожно поджал под себя ноги. Видя это, Ямато беззлобно рассмеялся, и взял со столика пустой бокал.
- Чего ты ржешь, капитан?! - рявкнул Сайто срывающимся от обиды голосом. - Ты что, не понимаешь, зачем адмирал-префект окружил нас роскошью, зачем понадобились эти наряды, этот банкет?!! Аппартаменты! Юных служанок целый гарем! Он хочет показать нам: у него денег куры не клюют, и ему не составит труда нанять мастеров ниндзюцу ничуть не слабее вас. Мы в заложниках, не ясно тебе?! Теперь не только я! Мы все! Ну! На это ты что скажешь?
- Что я скажу? – лениво переспросил Ямато, наливая себе в бокал вина. – Я хочу предложить тост.
Взяв бокал в правую руку, словно желая показать, что она у него уже почти зажила, Ямато поднял его, провозглашая тост. Бледные пальцы чуть подрагивали и сжимали хрусталь немного судорожно, но держали крепко.
- Я не особенно люблю какой бы то ни было алкоголь. В ANBU, как известно, он вообще не приветствуется. Но раз уж нам представился шанс попробовать такого изумительного и редкого вина, предлагаю сделать небольшое исключение и выпить за благополучный исход дела.
- Благополучный исход? – нервно переспросил Хикава. – При нашем-то положении?
- Ну… по крайней мере, пока что мы живы. А это не может не радовать.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:18 | Сообщение # 77 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
«Когда-нибудь я уничтожу всех Биджуу, - думал Узумаки Наруто, вслед за Мутэ Юдзи шагая длинными сводчатыми коридорами, завешанными таким количеством самых разнообразных зеркал, что можно было всерьез опасаться запутаться в своих отражениях, - не дзинчурики, а именно Биджуу. Наплевать даже, если я Хокаге не стану. И даже если из Сазке все дерьмо не выбью, тоже наплевать… Хотя… нет, Сазке я рано или поздно все-таки займусь. Обещал. Сакуре-чан обещал».
- Когда-нибудь я уничтожу всех Биджуу, - повторил он вслух. Укиё резко остановился, не дойдя нескольких шагов до больших дверей в конце коридора.
- Зачем? – его глаза прямо-таки лучились неподдельным любопытством. Он жадно ловил каждое слово дзинчурики.
Наруто помотал головой.
- Не так. Не «зачем». Зачем им вообще надо существовать – вот в чем вопрос!
И замолк. Демонолог ждал продолжения, но Наруто ничего больше не сказал. Стоял, с ненавистью глядя прямо ему в глаза. Поняв, что ничего от дзинчурики не добьется, Мутэ Юдзи разочарованно поцокал языком и извлек из кармана связку ключей.
Коридор за дверями продолжался, только зеркал на стенах больше не висело, да и само убранство стало попроще. Наруто понял, что отсюда начались внутренние покои адмирала-префекта, куда он не имел привычки водить посторонних. Мутэ Юдзи почти подтвердил его предположение.
- Здесь у меня рабочие лаборатории, - сказал он, и при слове «лаборатории» у Наруто внутри все похолодело, - а еще кунсткамеры и зверинец.
- Зверинец?
- Точно. Не всех содержащихся тут существ можно охарактеризовать как диких зверей, но разумные чудовища, подобные тебе, большая редкость.
Чудовище, значит? Ладно. Пускай. Наруто с удовольствием расквасил бы морду этому паскудному ублюдку, если б не Сакура, не капитан Ямато и Сайто. Какаши-сенсей приказал им отсидеться на Черном Рифе (читай: добровольно отдать себя в заложники), и он стерпит все, лишь бы его друзьям ничего не угрожало.
Знал ли Какаши-сенсей, что адмирал-префект практикует демонологию? Скорее всего, знал.
- Послушай, Наруто-кун, - Мутэ Юдзи остановился у одной из дверей и снова забренчал ключами, - нет на свете ничего, чего я желал бы сильнее, чем исследовать суть и природу дзинчурики. Но сперва я хочу тебя кое с кем познакомить.
Они вошли в комнату, по обстановке будто бы спальню, но без кровати. Вместо нее в дальнем конце, у окна, выходившего во внутренний двор особняка, стояла ширма, из-за которой выглядывала нереальная груда бархатных подушек.
Наруто как переступил порог, так и остолбенел. За ширмой ЧТО-ТО ДВИГАЛОСЬ.
- Аяме, - нежно позвал адмирал-префект.
Из-за ширмы высунулось женское лицо – тонкое, изящное, завораживающей красоты. Женщина томно взмахнула ресницами, и генин увидел ее зрачки. Змеиные зрачки. И змеиные глаза. Змеиные зрачки в змеиных глазах.
Тело Аяме, до пояса человеческое, а ниже – будто хвост гигантской анаконды, извивалось, перетекало, ни секунды не пребывало в покое, то исчезая за ширмой, то появляясь вновь. Ее масляные, гипнотизирующие движения завлекали, парализовывали волю, лишали всякой способности мыслить. Ни отвести взгляда, ни шевельнуться – в тот миг враги, случись они рядом, могли бы брать Наруто голыми руками. Изо рта женщины то и дело вырывался тонкий раздвоеный язычок – как у настоящей змеи.
- Наш мир полон удивительных существ, - произнес Мутэ Юдзи, довольный произведенным эффектом, - но люди так заняты истреблением друг дружки, что давно перестали их замечать.
- Что… это?.. – прохрипел Наруто, не в силах оторвать глаз от женщины-змеи.
- Не «что», а «кто», - обиделся демонолог, - это нага. Их еще называют аспидами или змиями. Я дал ей имя Аяме.
Да, это была змея… и в то же время женщина, желанная, безумно прекрасная. Ее полная грудь оттягивала красную сорочку, соски стояли точком, отчетливо просвечивая сквозь тонкий шелк. Тонкие руки струились и переплетались в замысловатом танце, как бы приглашая приблизиться, завлекая в объятия. Наруто чуть с ума не свихнулся, но все же совладал с собой и нечеловеческим усилием воли перевел взгляд на адмирала-префекта.
- Она… разумна?
- Не меньше, чем мы с тобой. А может, быть и больше, просто человеческий разум, загнанный в рамки здравого смысла и морали, затуманенный жадностью и корыстью, не способен в полной мере понять образ мышления этих восхитительных созданий, - Мутэ Юдзи сделал паузу. – К несчастью, и физиология у них несколько иная, нежели у людей. Порою, любуясь моей Аяме, я страшно об этом жалею.
О, как Наруто его понимал!
- А почему она ничего не говорит?
- Наги не умеют разговаривать. Они общаются другими способами. Аяме, милая, иди сюда.
На лице наги отобразилась искренняя, совсем человеческая радость. Видать, она была по-настоящему привязана к хозяину, хоть и содержалась тут в качестве пленницы. Аяме с готовностью поползла им навстречу, но на полпути остановилась и замерла, неуверенно поводя головой. Язычок женщины теперь высовывался и исчезал с такой скоростью, что Наруто мог различить только какое-то мельтешение у ее лица.
- Аяме, что такое? – встревожился адмирал-префект. – Что случилось, моя девочка?
Нага робко дернулась вперед, снова застыла, пожирая Наруто глазами… потом в них мелькнул ужас. Аяме истошно закричала-зашипела, метнулась назад, за ширму, забилась в самый дальний угол комнаты. Ее трясло от первобытного, животного ужаса – как Сакуру, тогда, в переулке. Только нагу не могла обмануть его человеческая оболочка, она смотрела в самую суть, видела его изнанку и живущее в нем чудовище. Всемогущее. Бесконечно сильное.
Наруто без разговоров развернулся и вышел вон.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:19 | Сообщение # 78 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
По дороге шли войска. Шли откуда-то и куда-то, скорее всего, с северо-востока на юг, от границы с приморскими государствами, охотно пропустившими бы через свои земли войска Молнии, вздумайся той поддержать гибнущий режим Хикавы, к южному побережью, где их погрузят в железнодорожные составы и отправят на войну. Для этих солдат имели смысл их путь и пункт его назначения, которым в равной возможности могло стать как новое поле боя, подобное санэнорийскому, так и унылые оккупационные будни в том случае, если Исако Киетака в свойственной ему манере умудрится положить Край Рек на лопатки до прибытия подкреплений. Но это – для них, а посетителям придорожной чайной, помнящей не одну войну и не одну смуту, казалось, будто войска движутся из ниоткуда в никуда, безо всякой цели и смысла, единственно ради самого движения. Впечатление это усугублялось тем, что за последний месяц вид марширующих солдат успел основательно всем поднадоесть, но Владыка, желая быть твердо уверенным в успехе южной кампании, перебрасывал на помощь Исако все новые и новые полки, ранее служившие защитой от потенциальной агрессии со стороны Молнии, а теперь, когда вскрывшееся тайное сотрудничество Хикавы с Орочимару полностью ее исключило, освободившиеся.
Сотни обутых в сандалии и сапоги ног топтали разбитую дорогу, широким серпантином сбегающую с гряды высоких, заросших густым лесом сопок, на крутом склоне одной из которых и притулился ветхий чайный домик. Из его покосившихся окон хорошо была видна долина далеко внизу, рисовые поля и рощицы сакуры, только-только вошедшей в период цветения, еще не распустившейся тем неповторимым розовым цветом, что во всем мире стал негласным символом Востока, олицетворением его утонченности и красоты. Ровно как и связанный с этим обычай каждый год отправляться в городские парки, сады и декоративные рощи, где, расположившись под деревом, надлежало, смакуя самое хорошее саке, какое только позволяли финансы, любоваться завораживающим танцем падающих лепестков.
Сидящий за крайним столиком мужчина уважал саке как лучшего друга, а вот к сакуре и всем связанным с нею ритуалам относился с прохладцей – вероятно оттого, что после сорока лет, отданных родине, и всех тех людей, что он за нее убил, нечто иное, не связанное со служением Конохе и Краю Огня, уже не могло принести ему, синоби до мозга костей, эстетического удовольствия. Да и любого другого удовольствия тоже.
Сейчас он пил чай, морщась, то и дело сплевывая оседающую на мутной жидкости пыль. Эта пыль, поднятая множеством солдатских сапог, лезла в глаза, свербела в носу, висела в воздухе плотной пеленой, как будто рядом что-то горело, но пахло не дымом, а именно дорожной пылью и еще потом, и перегаром.
Впрочем, перегаром вполне могло нести и от самого мужчины. Вчера вечером он повстречался здесь, в этом чайном домике, с бродячим рассказчиком – представителем не слишком-то востребованной профессии в наш век газет и радиовещания. Непонятно, кому они теперь нужны и где находят себе аудиторию, но, наверное, где-то находят, раз этих людей до сих пор можно встретить, путешествуя по Востоку. В общем, вчера подвернулся случай скоротать вечерок в хорошей компании, который упускать было ну никак нельзя. Они немного выпили. Потом еще немого. И еще. Проснувшись утром от топота и ругани солдат, синоби обнаружил себя распростертым на лавке в той же самой чайной. Заказав себе пахучего местного чаю (хотя у хозяина водился отнюдь не только чай, но опохмеляться он не любил и никогда этого не делал, даже в тех случаях, когда «хорошая компания» не уходила спозаранку, как вот этот вот рассказчик, а оставалась там, где прервалось вчерашнее веселье, и высказывала желание его продолжить), ниндзя принялся неторопливо его потягивать, рассчитывая, что колонна войск вскоре закончится, пыль осядет, и он сможет спокойно продолжить свой путь в Коноху. В блаженной тишине и одиночестве.
Меж столов вертелся попрошайка, грязный и заросший, ряженый в какие-то мешковатые лохмотья. Словом, обычный попрошайка, каких на Востоке море. Он приставал ко всем подряд посетителям, выклянчивая то мелочь, то краюху хлеба, но в ответ неизменно получал лишь брань и неприязненные взгляды. Поняв, что ничего ему тут не светит, оборванец, хромая, просеменил на улицу, начал метаться вперед и назад вдоль колонны солдат, причитать и кланяться с протянутой рукой. Один из пехотинцев, долговязый и худой как жердь, запрокинув голову, втянул скопившиеся в ноздрях сопли и смачно харкнул прямо ему в лицо. Шагающий следом за ним копейщик древком засадил попрошайке в пах, отчего тот согнулся, упал и пополз прочь, утираясь рукавом, скуля от боли и обиды. Но и тут его ждала неудача: пятясь, он не заметил, как загородил вход в чайную, за что и был отброшен мощным пинком окованного железом сапога.
Синоби и сам был далеко не хлипкого телосложения, но появившийся в дверном проеме бородатый мужичина, наверное, ростом превосходил его как минимум на полголовы, а по ширине плеч не уступал Акимичи Чоуза, самому крупному человеку в Конохе, и при всем этом совершенно не выглядел толстым. Или, быть может, массивная кольчуга и одетый поверх нее ламеллярный доспех скрадывали его полноту. Как бы то ни было, ничто из всего этого и даже длинный топор на плече не привлекали к вошедшему такого внимания, как его лицо. Чужое, нездешнее, рыхлое от шрамов – лицо настоящего наемника и бродяги. Такому не привыкать ни бить врага, ни быть битому. Разбойная, в общем, рожа.
Под его тяжелым взглядом посетители, обернувшиеся, было, поглазеть на чужеземца, притихли и снова уткнулись в свои чашки и нехитрую снедь. Проблем не хотелось никому. Обшарив глазами чайную, бородач просветлел лицом, заметив облокотившегося на стол пожилого синоби, и потопал прямо к нему. Лавка под ним жалобно скрипнула, когда он уселся напротив.
- Приветствую, - прогудел он с ужасным акцентом, вызванным скорее отвращением к восточному языку, чем собственно плохим произношением, - отшельник Дзирайя.
- И тебе здравствуй, Йоахим Рунн, - приподнял бровь синоби. – Bis vincit, qui se vincit in victoria. Conficere pacem?
Никогда раньше Дзирайя не встречал этого человека, но наслышан о нем был премного, а от вернувшегося из Края Рек Какаши получил еще и словесное описание наемника – Цунаде переслала ему шифровку с докладом Хатаке.
- Hoc tibi non suadeam. Твое произношение еще хуже моего, когда я говорю по-вашему. Но отчасти ты прав. Я пришел заключить сделку.
- Хм? Что заставляет тебя думать, будто я соглашусь тебя выслушать?
Рунн оскалил зубы – как зверь. Или как сумасшедший человек.
- Не далече чем несколько недель назад я беседовал с одним из твоих людей, Хатаке Какаши. Вот уж кто меня уламывал на вашу сторону перейти! Едва на колени передо мною не встал.
- А мне он рассказывал совершенно другое. Что ты клялся в верности Хикаве Гену и Орочимару, но предал обоих. Что твое вероломство не знает границ, и верить тебе нельзя. Что тебя разумней всего будет просто убить, дабы оградить себя от сюрпризов с твоей стороны. И что Конохе ты, грубо говоря, не нужен.
- Я не собираюсь вступать в ряды бойцов Конохи.
- А тебе никто и не предлагает.
- Тогда вы все – тупая неорганизованная свора, отшельник Дзирайя. Живя на Западе, я слыхал россказни, будто ниндзя превыше всего ценят честь и славу. Будто один синоби может поручиться за всю Деревню, а Деревня – за каждого из своих воинов. Но приехав на Восток, я убедился – вы просто торгаши. «Ладно, - подумал я, - что ж я, с торгашами дела не имел?» Но вы и торгуетесь-то грязно. Слова не держите.
Саннин нахмурился. Он лучше многих других знал, к чему приводят сделки с такими людьми, как Йоахим Рунн, да и вообще врагами. Хотя, с другой стороны, не было иного способа пресечь кровопролитие, если по каким-то причинам было невозможно или пока что невыгодно этого врага уничтожить.
- Сделка, - потер щетину Дзирайя, - подразумевает, что ты готов предложить мне нечто, способное меня заинтересовать. Я могу лишь строить догадки, какого рода услуги ты ждешь от меня, то есть от Конохи, но, думаю, это не суть важно. Нам по пути. Я не стану отказываться от условий, оглашенных Какаши. Помнишь, о чем он толковал? Конохе нужна информация об Орочимару. Вся, какой ты располагаешь.
Рунн кивнул.
- Я знаю, что вам нужно. Только сперва хочу выяснить, сможете ли ВЫ дать то, что нужно МНЕ. В Каваго я по долгу службы общался с ниндзя – по большей части со всяким сбродом, который нетрудно было заманить в «Нефрит», но и среди них встречались мастера своего дела. От них я и услышал о тебе, Дзирайя. Ученике Третьего Хокаге, одном из сильнейших бойцов Конохи и знаменитом специалисте по фуйюндзюцу.
- А, - вздохнул саннин, - ясно. Тебе нужно снять печать. Какую? Если проклятую печать Орочимару, то скажу сразу: не возьмусь. Не то, чтобы это было невозможно, нет. Себе дороже.
- Шутишь? – усмехнулся Рунн. – Да эту печать я ни на что не променяю! Какой долботряс станет отказываться от такой силы?
- Ты говоришь загадками, Рунн. Я этого не люблю.
Наемник вместо ответа перегнулся к Дзирайе через стол, одновременно левой рукой ухватив себя за край доспеха на плече, возле шеи, и вместе с воротом рубахи оттянул его, как только мог. Печать, а вернее, клеймо, представшее взгляду саннина, было ему отлично знакомо. Этот символ, более древний, чем значительная часть прочих знаков, использовавшихся в фуйюндзюцу, в том или ином виде присутствовал во многих культурах. В том числе и культурах народов, живущих далеко за пределами Востока. На Западе его назвали «свастика» или «гаммадион», у катунийцев он носил имя «коловрат».
Клан Хьюга обозначал его как «мандзи».
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:19 | Сообщение # 79 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Гляжу, Орочимару не стал изобретать велосипед и придумывать то, что уже давным-давно придумали за него. Любопытно только, когда это он успел выведать тайные техники клана Хьюга? Хм… он лично тебе его ставил?
Кивнув, Йоахим Рунн прикрыл мандзи воротником и облокотился на стол, не сводя с саннина глаз.
- Понятно, - продолжал Дзирайя, - но, насколько я сумел рассмотреть, клеймо поставлено неумело. Похоже, Орочимару экспериментировал с тем, чего раньше никогда не делал. Вожди клана Хьюга клеймят им мужских представителей побочных ветвей своей правящей семьи, и это в определенном смысле оправдывает себя, ибо исключительно благодаря мандзи Хьюга удается избегать усобиц вот уже не один десяток лет. Они ставят его на лоб, ведь человеческий мозг очень уязвим. Орочимару поставил тебе мандзи на сонную артерию. Видимо, он не подозревал, что в подобной дотошности нет никакого смысла. Клеймо мандзи обладает кумулятивным эффектом, по пробивной способности сравнимым с мощнейшими из техник ближнего боя, а потому нет особой разницы, куда конкретно его наносить. Он мог бы поставить его тебе на горло или на загривок. Или даже на плечо. При активации техники печать, скорее всего, оторвет тебе голову напрочь.
Дзирайя отхлебнул из чашки, наблюдая, какое действие его тирада оказала на чужеземца, но тот и бровью не повел. То ли совсем не боялся смерти, то ли не понял, что ему сейчас наговорили.
- Мне, - проговорил саннин, отчаявшись дождаться хоть какой-нибудь реакции, - никогда не давали повода заняться изучением клейма мандзи, а сами Хьюга классифицируют его как неснимаемое…
- Отшельник Дзирайя, - спокойно прервал его Рунн, - мне насрать, как его классифицируют какие-то там Хьюга. Скажи мне прямо: ТЫ можешь его снять? Или еще кто-то из Конохи?
- Нет, - помотал головой тот, - не могу, врать не стану. И в Конохе едва ли найдется специалист лучше меня.
Вот теперь Йоахим Рунн помрачнел и сразу поджался, посуровел. Дзирайя знал: на Конохе свет клином не сошелся, и что, если и Хьюга, коли не врут, не могут снять собственное клеймо, где-то на Востоке непременно найдется человек, на это способный. Однако по лицу наемника становилось ясно: некогда ему искать такого человека, да и Орочимару уж точно не позволит ему этим заняться. Рунн под колпаком у Орочимару, и время его на исходе, потому что тот уже начал сомневаться в его верности.
Саннин узнавал стиль Орочимару. Ну а Рунн… что же, он знал, на что шел.
- Тогда, - чужеземец поднялся на ноги, взял в руки топор, - и болтать не о чем. Прощай.
И покинул чайную. Дзирайя не двинулся и не проронил ни слова, провожая его взглядом. Он мог бы убить Рунна – прямо здесь, немедленно. Проклятая печать давала тому силу брать верх над дзеунинами, но наивно было б предполагать, будто Дзирайя слеплен из того же теста. Одним махом бы его пришиб. Но зачем? Продемонстрировав саннину мандзи, Рунн окончательно уверил его: их с Орочимару дорожки разошлись. Что бы он ни сделал, куда бы не пошел, кого бы ни убил, если только не кого-нибудь из Конохи – все будет во вред Орочимару.
И, наконец, он мог силой или обманом, пообещав снять клеймо, вытянуть из Рунна сведения о местонахождении тайных убежищ Звука, о его силах и стратегических планах. Мог… но что-то останавливало его. Во-первых, человеку, вот так вот бесконтрольно разгуливающему по Востоку, едва ли все это было известно. А во-вторых… упомянутый в отчете Хатаке мальчик, сын Хикавы Гена, почему-то интересовал и Рунна, и Орочимару.
Раз Цунаде, не спросившись у него, затеяла всю эту игру, то и он, Дзирайя, свое поимеет. Перед Рунном теперь встал выбор: бежать – как можно дальше, туда, где техника мандзи его не настигнет, или рискнуть головой, попытавшись убить Орочимару и заполучить пацана. Отобрать его у Рунна будет проще простого.
Приятно, когда твой враг попадает в западню, даже если ее ему подстроил другой твой враг. Дзирайя допил чай и поднял руку, требуя счет. Нужно торопиться. Его ждала Коноха.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:21 | Сообщение # 80 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Глава 13
На первое тело Иносунэ наткнулся, не успев даже ступить на берег. Труп молодого синоби с переломанным в нескольких местах позвоночником покачивался на волнах, головой уткнувшись в прибрежные камыши, а ногами зацепившись за торчащий из воды большой камень – потому-то его все еще и не утащило течением. Но бывшего лейтенанта дворцовой стражи сильней встревожил не сам труп – времена смутные, мало ли при каких обстоятельствах гибнут ниндзя – а эмблема Скрытого Звука на его протекторе. Согласно указаниям, которые дал ему связной Орочимару-сама, встретивший его по прибытию в Край Звука, до входа в подземное убежище оставалось всего около полукилометра – вверх по скалистому склону, поросшему приятным на вид редким соснячком.
[Примечание автора: лейтенант Иносунэ, дзеунин Скрытого Облака, у меня дебютировал в конце четвертой главы, он был командиром телохранителей Сайто и правой рукой Йоахима Рунна, а в шестой главе это именно он нанес Ямато ту рану, с которой тот до сих пор мучается.]
Можно было бы предположить, что погибший синоби немного недотянул до базы, но не сам же он себе хребет переломал! Да и дорожного снаряжения при нем не было никакого – только оружие, которое парень, как догадался дзеунин, даже не успел пустить в ход.
Прокравшись вдоль кромки камышей, Иносунэ припал к воде и осторожно выбрался на гальку и там, на берегу, обнаружил то, что боялся, но, в общем-то, ожидал увидеть. И влево и вправо, сколько хватало глаз, лежали мертвые тела синоби. Человек тридцать или даже пятьдесят – лейтенант не стал их пересчитывать. Большинство были ему незнакомы, но, вглядываясь в неподвижные лица, он узнал пятерых товарищей по «Нефриту» - трое из них когда-то служили Райкаге, а двое оставшихся – Гааре Песчаннику, но и те, и другие уже прошли переобмундирование, приняв на лоб знак Звука.
Здесь был бой, притом бой странный, ибо Иносунэ не мог себе представить силы, способной пройти как нож сквозь масло через добрый батальон вооруженных до зубов синоби, перебив и перерезав их всех до единого. По всему выходило, что дрались они между собой, подобно обезумевшим армиям из древних сказок, пораженным божественным или демоническим проклятием – это зависело от того, кто его призывал на головы врагов: великий герой или его не менее великий противник, ступивший на путь Зла. Но, потратив еще немного времени на осмотр поля битвы, Иносунэ пришел к выводу, что всеобщим помешательством тут и не пахло. Синоби сражались, разделившись на два лагеря или, точнее, одна их часть защищала убежище, а вторая – штурмовала, словно во время военной игры, неожиданно для их участников переросшей в заправское смертоубийство. Единственное, чего не понял Иносунэ – это как они в гуще схватки отличали своих от чужих, и, подумав, что, вероятно, никак, почувствовал пробежавший по спине холодок.
Убежище нашлось аккурат там, где его и описывал связной, на опушке продуваемой северным ветром рощицы, поразившей лейтенанта высоченными и ровными – все как на подбор – корабельными соснами. Широкие базальтовые ступени, трудноразличимые за сплошным ковром изо мха и дикой травы, круто спускались к темнеющему зеву то ли грубо сложенной арки, то ли и вовсе – естественной пещеры. Внизу, возле входа в убежище, навалившись спиной на шершавый камень, сидела молодая женщина в короткой кожаной куртке, плотно обтягивающей торс, но не прикрывающей осиной талии незнакомки, которая в сочетании с чуть полноватыми бедрами производила впечатление отталкивающей непропорциональности. Впрочем, ее прелести мало интересовали Иносунэ, точно как и о ее возрасте лейтенант мог догадываться лишь по гладкой перламутровой коже женщины, ибо она была мертва, если он не ошибался, уже несколько часов. Мощный удар, нанесенный каким-то тупым предметом, по всем признакам – дубинкой или каблуком, вколотил очки в толстой роговой оправе глубоко в переносицу, да и саму переносицу – в череп, превратив лицо женщины в кровавое месиво, по которому ползали жирные черные мухи. Окоченевшая рука впилась в рукоять покрытого багровыми пятнами вакидзаси, и Иносунэ сразу же вспомнил короткие рубленые раны на виденных им только что трупах. Кто бы ни убил эту куноити, собственную жизнь она продала недешево.
- Эту женщину звали Карин, Иносунэ-сан. Она предала Звук, и ее уничтожили.
В проеме арки показался чуунин, которого лейтенант узнал – это был еще один его подчиненный из «Нефрита». Иносунэ нарочито медленно положил ладонь на перевязь с сюрикенами, и чуунин понял его без слов.
- Не стоит! Я на вашей стороне, - он отрицательно замахал руками, - верней, это вы должны быть на нашей.
- На чьей «на вашей»?
- Эээ, - синоби замялся, - вы уж простите за беспорядок, Иносунэ-сан. Пока вас не было, у нас тут произошел маленький междусобойчик. Мы, нефритовцы, и сами еще не вполне здесь освоились, но посчитали разумным принять в нем участие.
- Ничего себе, - опешил Иносунэ. – Ни о каких междусобойчиках капитан Рунн меня не предупреждал. А где Орочимару-сама? Он сейчас на месте?
- Орочимару свергнут, - неуверенно ответил чуунин, - у Скрытого Звука теперь новый Отокаге. Пройдемте, Иносунэ-сан. Он уже ожидает вас.
Отокаге? Лейтенант не поверил своим ушам. Давно ли Скрытый Звук принадлежит к пятерке – или теперь уже шестерке – Великих Деревень? Кто и какой властью его туда записал?
Чуунин повел его тесным, грубо вырубленным в скале туннелем, уходящим, наверное, на полсотни метров в недра земли – местами освещенным лампами дневного света, а местами совсем темным, хоть глаз выколи. Каким образом подземная база вентилировалась, Иносунэ так и не понял – сколько ни прислушивался, он не сумел уловить ни намека на характерное гудение воздухозаборных машин и вытяжек.
Зато тут были синоби. Много синоби. Они суетились, что-то таскали, куда-то спешили, стремительно выныривая из боковых ответвлений туннеля и исчезая в других, таких же безликих, никак не промаркированных проходах. Оценить истинные размеры убежища на глаз было невозможно, но если в нем находилось пристанище для всех этих людей, то масштаб произведенных инженерных работ не мог не внушать уважения. То тут, то там на полу и покрытых паутиной проводов и кабелей стенах попадались относительно свежие пятна крови – напоминание о недавнем переделе власти. Трупы, однако, уже убрали.
Они несколько раз свернули, затем поднялись по винтовой лестнице, потом еще немного поплутали, пока Иносунэ окончательно не потерял чувство направления, всецело доверившись своему проводнику, похоже, успевшему неплохо изучить убежище за то краткое время, что здесь провел. В конце концов, они остановились у тяжелых металлических дверей, напоминающих скорее амбарные ворота, а не вход в кабинет Каге Скрытой Деревни. Чуунин взялся за массивное кольцо, игравшее одновременно и роль дверной колотушки, и трижды постучал. Стук получился глухой, такой, что Иносунэ даже удивился. Каменные стены не отражали звук, как им полагалось, а мягко впитывали его, гася всякий отклик и эхо.
- Войдите, - раздавшийся из-за дверей голос был безучастен и молод – куда более молод, чем ожидал Иносунэ.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:22 | Сообщение # 81 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Кабинет Отокаге, пустоватый и по-солдатски скромный, ему понравился. По крайней мере, тут отсутствовала вся та культуристская атрибутика, сводившая с ума Райкаге. Два книжных шкафа, письменный стол, погребенный под кипой документов и свитков, а у дальней стены – компьютерный терминал с кучей тумблеров, клавиатур, дисплеев и прочей электронно-вычислительной начинки, в коей Иносунэ справедливо признавал себя полным профаном. Перед терминалом, сосредоточенно глядя на экран, стоял юноша в белой рубахе нараспашку и раритетного покроя штанах, подхваченных толстым канатом в два оборота. Иноснунэ в свое время достаточно внимательно слушал указания Йоахима Рунна, чтобы наверняка определить личность молодого Отокаге.
- Учиха Сазке, - не вопросительно, а больше утвердительно произнес он.
Учиха обернулся, вместо ответа смерил вошедших синоби черными угольками глаз и, прохромав через весь кабинет, устало опустился на свое рабочее место. Похоже, у него была повреждена нога.
- Иносунэ Кодзи, - он жестом приказал чуунину выйти и продолжил, - заместитель Йоахима Рунна в отряде «Нефрит». Твои люди отзывались о тебе, как о хорошем командире, причем не только соотечественники, а и уроженцы и Ветра, и Земли тоже. Но лишь от тебя зависит, доверюсь ли я их словам. Как ты понимаешь, Деревня Скрытого Звука со всеми ее бойцами, ресурсами и накопленными секретами отныне принадлежит мне. Сегодня ночью я сверг Орочимару и провозгласил себя Отокаге.
- А… Орочимару… мертв?
- Нет, - своей досады, даже если он ее и испытывал, Учиха никак не выдал, - он потерпел от меня поражение и позорно бежал. Но в любом случае это несущественно. Орочимару неизлечимо болен. Он умирает, и вдобавок ему от меня крепко досталось. Так крепко, что ты можешь о нем забыть. Однако если ты не захочешь склониться передо мной, неволить я тебя не собираюсь.
«Красота, - подумал Иносунэ, - сперва Коноха компрометирует власть этого мелкотравчатого диктатора Хикавы, давая тем самым отмашку своему даймё. Тот вторгается в Край Рек и, того и гляди, объявит об его аннексии. А Учиха Сазке тем временем насильственно смещает Орочимару и вместо него возглавляет Звук. Что из этих событий причина, а что – следствие? Хокаге и Учиха. Учиха и Хокаге. Кто кому оказал невольную любезность?»
- Я, - помедлив, сказал он, - уже видел, как вы обходитесь с теми, кто отказывается перед вами склониться.
- Ты боишься меня?
Иносунэ промедлил с ответом, судорожно соображая, как ему лучше обойти столь явный подвох. Ответь он «да», и Учиха сымет с него голову за малодушие, скажи «нет», и опять ему несдобровать – теперь уже за наглость.
- Буду бояться, если прикажете… мой вождь.
- Отокаге! – яростно сверкнул глазами Учиха. – Для тебя – Отокаге-сама. Отныне и навеки.
- Как пожелаете, Отокаге-сама.
- Что-то нет в твоем голосе искренности, - недовольно проговорил Учиха, - но тебе придется ей научиться. Слышишь? Придется. Те лизоблюдство и подхалимаж, какие были при Орочимару, я буду нещадно искоренять. А ты мне в том окажешь полное содействие, если хочешь остаться на командной должности. Ведь хочешь?
- Так точно, Отокаге-сама.
- Еще б ты не хотел, - мрачно, одними губами улыбнулся юноша. – Мне еще предстоит выработать мнение на твой счет, а пока я доверюсь выбору Йоахима Рунна и оставлю «Нефрит» за тобой.
- Благодарю за доверие, Отокаге-сама, - с неподдельным облегчением выдохнул Иносунэ, сгибаясь в вежливом поклоне. – Окажете ли мне милость, подтвердив или опровергнув мою догадку, что со сменой лидера политический курс Скрытого Звука кардинально изменится?
- Поменьше учтивости и побольше уважения, иначе я заподозрю тебя в лести, - предупредил его Учиха, - а лесть я на дух не переношу. Но ты прав. Я не буду мириться с врагами Орочимару и не стану рассыпаться в извинениях перед теми, кого он обидел. И все же Скрытый Звук теперь пойдет совершенно другим путем, чем он шел до сегодняшней ночи. А что? Ты разочарован, Иносунэ?
- В чем?
- В том, что ты присягнешь мне, а не Орочимару.
- Ничуть, Отокаге-сама. Какой мне резон присягать лидеру, столь слепому и глухому, что он проморгал предательство собственного ученика?
- Значит ли это, что ты с равной готовностью переметнешься к кому-нибудь, кто окажется сильнее меня?
- Да, - честно сознался Иносунэ, - вступить в «Нефрит» меня побудили отнюдь не посулы капитана Рунна, а некомпетентность и ограниченность Райкаге. Он идиот и самодур. Мне казалось, Орочимару не такой, и с ним меня и моих людей ждет блестящее будущее. Но вы, Отокаге-сама, доказали, что я заблуждался.
- Кажется, - задумчиво покачал головой Учиха, - прямота в сочетании с оголтелой беспринципностью – настоящий бич ниндзя нашего времени. Синоби позабыли о достоинстве и долге. Они переходят из стана в стан с таким вероломством, что аж дух захватывает. Но ты между тем поразительно честен, и это мне по нраву. А теперь, Иносунэ, в залог того, что мы с тобою сработаемся, поведай-ка мне все о проекте «Горизонт», который Орочимару поручил вам беречь. Угрожает ли он моей власти? Моей жизни? И в чем он заключается?
- Мне неизвестно, - нахмурился дзеунин, - сколько козырей было в руках у Орочимару, сколько тузов он припрятал в рукаве, и сколько чего у него осталось сейчас. Мы, «Нефрит», были собраны в Каваго для обеспечения безопасности проекта, а о его назначении нам не говорили практически ничего. Капитан Рунн должен знать больше моего, но тоже навряд ли все.
- Ты конкретно что-нибудь мне можешь сказать? – нахмурился Учиха. – Что такое «Горизонт» в чистом виде?
- В чистом виде «Горизонт» - это сын Хикавы Гена, юный царевич, похищенный Конохой у нас из-под носа, - стушевался пристыженный дзеунин. – Но на вопрос в чем его особенность я, увы, ответа не имею. И, насколько хватает моего разумения, он может оказаться последней надеждой, как вы изволили выразиться, умирающего Орочимару, а может быть и картой, которую тот и не подумает разыграть.
- Йоахим Рунн рассказывал тебе, что Орочимару умеет переносить сознание из одного тела в другое?
- Да, Отокаге-сама, - кивнул Иносунэ. – Правда, ничего нового он мне не поведал. Слухи о нечеловеческих способностях Орочимару и том, что он якобы меняет тела как перчатки, поползли по всему Востоку сразу после гибели Третьего Хокаге. У нас, в Скрытом Облаке, тоже немало об этом болтали.
- Тогда что же получается? Отпрыск Хикавы для Орочимару – не более чем очередное тело? Запасной вариант? Но ведь он даже не синоби. Он не владеет никакими техниками, да и вообще ему всего десять лет. Как Орочимару рассчитывает с таким телом выжить на Востоке, половину которого он благополучно умудрился настроить против себя?
- Капитан Рунн отправился на его поиски, обещав вернуть «Горизонт», чего бы это ни стоило. Но после падения Орочимару…
- …Йоахим Рунн оказался предоставлен самому себе, - закончил за него Учиха. – Ну что же… я с удовольствием посмотрю, как Орочимару с Рунном схватятся за право обладать «Горизонтом».
- Мне немного жаль, что капитан покинул нас, хоть я и ожидал чего-нибудь эдакого… Для него же лучше было бы вернуться сюда и присягнуть вам, однако тот Йоахим Рунн, какого я знаю, ни за что не станет этого делать.
- Он считает меня сопляком?
- Думаю, да, Отокаге-сама. Капитан Рунн, он… говоря современным языком, не совсем «в теме». Он смеется над легендами синоби и не доверяет людям моложе себя. Он упорно продолжает мерить все западными мерками. И я… и мне… совершенно непонятно, с какой целью капитан Рунн желает прибрать к рукам «Горизонт»… если это действительно так.
- Да, негусто, - подытожил Учиха. – Как я понял, «Горизонт» - последняя, либо одна из последних спасительных соломинок для Орочимару.
- Но ведь вас… это уже не заботит, не так ли?
- Как знать, Иносунэ? По словам твоих людей, «Горизонт» похитила группа из Конохи, та самая, что, едва осуществив задуманное, была объявлена в розыск. Все это, безусловно, фарс и политическая показуха, учиненная Пятой. Я так и вижу ее страдальческое лицо – она, не иначе, чувствует себя насквозь виноватой, что втравила в эти игры своего возлюбленного дзинчурики. Но, как-никак, международная обстановка не оставляет ей выбора… Пятая обязана использовать его для защиты Деревни. Иносунэ, я советую тебе подготовиться, в ближайшее время ты и твой «Нефрит» получите от меня ответственное задание, связанное с «Горизонтом» и командой синоби, похитивших его из Каваго.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:23 | Сообщение # 82 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Мы, - Иносунэ сглотнул подступивший к горлу комок, - мы уже встречались с той командой и тем дзинчурики, Отокаге-сама… В Краю Рек, когда преследовали их. Мне горько это признавать, но если б мы тогда не разбежались в ужасе, то…
- Не бойся, вам не придется вступать с ним в бой. Собственно, ссора с ним нам только навредит. Этот Узумаки Наруто… он достаточно тупоумен, чтобы мы смогли его использовать безо всякого ущерба для себя.
- Вы так говорите, словно лично его знаете.
- В каком-то смысле – знаю. Конец этого представления, начавшегося похищением и подхваченного войной, уже близок. Что бы ни затевала Пятая Хокаге, я, фактически уничтожив Орочимару, лишил ее того врага, противодействием которому она могла оправдывать самые абсурдные свои поступки. Орочимару более не стоит у нее на пути, и теперь нам, наконец, станут ясны ее истинные мотивы. Пятая не привыкла играть в открытую, но, тем не менее, мы ее вынудим к этому.
- А вы? Чего добиваетесь вы, Отокаге-сама?
- Касаемо этого я не хочу оставлять недомолвок, - резко произнес Учиха, сжав кулаки. – Моя абсолютная цель – Акацки. Потому-то мне и нужен Узумаки Наруто, Иносунэ. Он станет нашей приманкой для них.
***
Когда наблюдаешь за войной со стороны, не принимая в ней непосредственного участия, это даже забавно. По крайней мере, уж точно забавно было глядеть на Сайто с капитаном Ямато. На столе в гостиной, где они вчетвером частенько коротали вечера, эти два неугомонных милитариста расстелили большую карту Края Рек, утыкали ее флажками, исчеркали стрелочками, крестиками, линиями и прочей стратегической атрибутикой, Сакуре непонятной и не особо интересной.
- Зачем вы этим занимаетесь? – спросила она у них как-то. – Ведь все ваши сведения о численности и дислокации войск высосаны из пальца. Здесь, на Черном Рифе никто с точностью не может сказать, что именно творится в Краю Рек, где находятся армии и кто побеждает. Вы же сами больше придумываете.
Они посмотрели на нее как на врага рода людского. Больше Сакура им вопросов не задавала.
Но известно им действительно было немного – по большей части по той причине, что Мутэ Юдзи на ход войны было глубоко наплевать. Он беззастенчиво выражал готовность вступить в переговоры с любым, кто получит контроль над столицей Края Рек и рядом его военно-морских баз. И хоть факт, что никем, кроме Края Огня победитель оказаться не мог, казался довольно очевидным, адмирал-префект, по его словам, «заслал бы послов да хоть бы к самому Будде, кабы тот нежданно-негаданно вдруг вошел в Каваго по ковру распускающихся под его ступнями лотосов».
Их жизнь вошла в размеренное русло, как бы цинично это ни звучало, учитывая происходящее на континенте. Наверное, не их в том вина, ведь, во-первых, Край Огня побеждал и без их участия, а во-вторых… Во-вторых, здесь, в гостях у адмирала-префекта, было не так уж и плохо. Даже хорошо, а к хорошему, как известно, привыкаешь быстро. Заросли пальм и бамбука скрывали от глаз прогнившие халупы Черного Рифа, скрадывали городской шум, и лишь изредка до их слуха долетал протяжный гудок какого-нибудь корабля, швартующегося или покидающего порт. В лагуне плескалась голубая вода, правда, как и в порту, немного пахнущая машинным маслом, а при подробном рассмотрении выдающая радужные бензиновые разводы. Мутэ Юдзи категорически не советовал им купаться в лагуне. Взамен им предоставили бассейн во внутреннем дворе, где Сакура и отводила душу. Девушка была не прочь окунуться с кем-нибудь вместе или устроить заплыв наперегонки, но чаще всего ей приходилось купаться в полном одиночестве. Наруто днями напролет безвылазно торчал в лаборатории адмирала-префекта, причем «торчал» зачастую в буквальном смысле этого слова – в ходе некоторых тестов демонолог погружал его в наркотический транс. Ямато раненой рукою уже двигал, но еще недостаточно хорошо для столь утомительной вещи, как плавание, а Сайто – вот уж чего можно было меньше всего ожидать от уроженца Края Рек – воды не любил и, подобно больному бешенством, отчасти побаивался.
Шла вторая половина апреля, но пекло так, что в гигантской оранжерее адмирала-префекта сняли и убрали до осени большинство стекол. Ее оставшийся стоять каркас, так раскаленный солнцем, что нержавеющее покрытие едва не начало отслаиваться, тихонько гудел на ветру. Сакуре нравилось, распластавшись в уютном шезлонге, смотреть вверх, в переплетение металлических балок и подпоров, а за ними – голубое небо, такое прозрачное и чистое, какого в Краю Огня не увидишь никогда. Время от времени куноити, одев сандалии на толстой подошве и двухслойные кожаные рукавицы, взбиралась на эту конструкцию и вдалеке от посторонних глаз, балансируя над тридцатиметровой бездной, подолгу там упражнялась в тайдзюцу. Это ужасно тонизировало, особенно риск сорваться вниз, в пестрые заросли экзотических цветов, где ее тело, наверное, еще не скоро отыщут. И девушка проводила бы себе такие тренировки почаще, если б не открывающийся с вершины вид на феноменальную обитаемую помойку, облепившую атолл со всех сторон.
Вообще, полюбопытствуй кто мнением Сакуры, как ей живется на Черном Рифе, она бы откровенно затруднилась ответить. С одной стороны, ее тянуло домой, в Коноху, с другой – Какаши-сенсей, твердо пообещавший добиться от Пятой их реабилитации, приказал им выжидать, сидеть тихо и не привлекать к своим персонам абсолютно никакого внимания. На условия проживания жаловаться не приходилось: в уютном тихом особнячке они были избавлены от необходимости общаться с местным разбойным людом, едино как и от всех прочих проблем. Отпуск да и только. И даже Наруто, которого поначалу пугала перспектива оказаться на лабораторном столе, свыкся с экспериментами адмирала-префекта, на поверку оказавшимися не такими уж и изуверским, и теперь они ему уже не были в тягость, разве что отнимали значительную часть времени.
Единственным, кто мешал Сакуре спокойно отдохнуть и расслабиться в ожидании приказа из Конохи, был Сайто. Прежде она по наивности полагала, что пальма первенства в этом вопросе принадлежит Ямато, который, будучи отчасти посвященным в стратегию Пятой, не спешил раскрыть перед ними свои карты, что страшно раздражало куноити. Однако шло время, и его молчание перестало быть чем-то новым и уже не задевало Сакуру так, как раньше. Не желая вступать в перепалку с собственным командиром, девушка решила положиться на мудрость и дальновидность Цунаде-сама и впредь не вела с Ямато опасных разговоров. Он тоже старался ее не провоцировать.
Впрочем, Сайто, так или иначе, переплюнул Ямато по всем статьям. Негодник где-то достал (а точнее – выклянчил у адмирала-префекта) лакированную акустическую гитару, целый день придирчиво ее настраивал, потом дьявольски ухмыльнулся собравшемуся попить чаю седьмому звену и честно предупредил:
- Все, вы попали.
Меньше суток потребовалось Сакуре, чтобы понять, как сильно они «попали». Упрекнуть Сайто в отсутствии слуха или голоса было невозможно: пел он отлично, а играл и вовсе бесподобно, ни единожды не слажал и не позабыл аккордов. Вся беда была в том, что у него на каждый случай жизни имелась песня. Что бы ни было ими сказано, вынесено на обсуждение или упомянуто вскользь, тотчас же раздавался мелодичный перебор или резкий бой, и высокий голос Сайто возвещал, что и по этому вопросу у него есть лирическая заметка. Связь Наруто с Кьюуби, с вызывающей тревогу регулярностью становившаяся предметом их дискуссий (зачастую с участием адмирала-префекта), была прокомментирована им так:
«Я ношу судьбу на черном шнурке,
Я судьбу сжимаю, словно птицу в руке.
И, казалось бы, чего там – только пальцы разжать!..
Но судьба подобна тени, от нее не сбежать…»
А жалоба Мутэ Юдзи на то, что времена нынче пошли уже не те, экономика Востока близка к состоянию стагнации, «Василиск» продолжает свои бесчинства и потопил очередной пиратский корабль, торговля из-за давления Запада и внутренних распрей вот-вот заглохнет, и экспроприация чужого имущества, чего доброго, вскоре станет делом невыгодным, удостоилась:
«Как сказал товарищ прежний
Из далеких зарубежий:
Времена не выбирают,
В них живут и помирают…»
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:23 | Сообщение # 83 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| И так до бесконечности. Казалось, Сайто стремился отомстить им за все нанесенные ему оскорбления при помощи того единственного оружия, какое имел. И продолжалось это шестиструнное издевательство пока Наруто, терзаемый головной болью после очередного сеанса наркотерапии, в сердцах не пообещал Хикаве, ежели тот со своей привычкой не завяжет, отобрать у него гитару и использовать ее таким способом, какой, в принципе, был возможен физиологически, но повлек бы за собой немедленную и невероятно мучительную гибель Сайто. С тех пор тот играл на публике, только если его о том просили, и еще когда на него накатывало плохое настроение, и он не мог справиться с желанием выместить на ком-нибудь злость.
Примечательно, но с появлением Наруто настроение у него всегда резко улучшалось в той же пропорции, в коей оно оказывалось скверным у генина.
Сам Наруто, вопреки первому впечатлению, какое сложилось бы у любого, заговорившего или просто увидевшего его в эти дни, не был подавлен или погружен в отчаянье. Он пребывал в мрачной решимости, подобно солдату перед столь же безнадежной, сколь и неизбежной схваткой. Теперь прошлое – то прошлое, где Пятая спекулировала его доверием – не было для него однозначным и казалось ложью, а в будущем он не видел ничего кроме черты, которую он либо переступит сам, либо его туда втащат за шкирку. Что там, за чертой, Сакура не могла ни предугадать, ни вытянуть из Ямато, но одно ей было ясно наверняка: в числе всего прочего Наруто там ждет Кьюуби. Лис укреплял влияние на генина и завоевывал себе место в его душе с таким пугающим упорством, что девушка, наплевав на все свои чувства к Наруто, не глядя согласилась бы с позицией Цунаде-сама, желающей любой ценой сохранить контроль над дзинчурики, если б не осознавала, что виновницей утери его доверия к Конохе является никто иной, как сама Пятая. Наруто стал скуп на разговоры, обычной болтовни о намерении начистить Сазке морду, стать Хокаге и пути ниндзя от него больше было не услышать, и даже к Сакуре он неожиданно охладел, целиком замкнувшись на себе и, как куноити казалось, внутреннем торге с Девятихвостым.
Сакура пыталась отвлечь его от опасных мыслей, порою весьма жестко и настойчиво, но Наруто ее не слушал. На его силу, ту, что он копил в себе всю сознательную жизнь, ему одному ведомыми приемами сплетая собственный опыт с чудовищной природой Кьюуби, ту, что он добровольно поставил на службу Конохе, ту, что была для него храмом на крови, целью жизни, рождением и могилой в одном лице – на нее посягали. Посягали грубо, не спросившись. И если Пятая рассчитывала, что, стараясь тайно, исподволь надеть на Лиса ошейник, она поступает гуманно по отношению к Наруто, то вскрывшаяся правда – напротив, продемонстрировала фатальную неуклюжесть ее действий.
Но отнюдь не только Наруто имел право чувствовать себя преданным. Куноити места себе не находила от негодования, размышляя о ее, Сакуры, роли в плане Цунаде-сама, прагматично обрисованной ей капитаном Ямато. «Не хочешь по любви – раздвигай ноги по приказу», - непроизнесенный, но витающий в воздухе намек. Чтобы доказать лояльность Огню, она должна стать тем голосом, что заглушит голос Кьюуби в голове у Наруто и вернет его в лоно матушки-Конохи.
Иначе дзинчурики для Деревни будет безвозвратно потерян.
***
«Сны наяву являются фантазиями (продуктами фантазии); это очень распространенные феномены, наблюдаемые как у здоровых, так и у больных и легко доступные для изучения на себе. Самое удивительное в этих фантастических образованиях то, что они сохранили название «снов наяву», не имея двух общих для всех сновидений черт. Уже их название противоречит отношению к состоянию сна, а что касается второй общей черты, то в них ничего не переживается, не галлюцинируется, а что-то представляется: сознаешь, что фантазируешь, не видишь, но думаешь».
Вытащив из-за уха авторучку, Сай сделал себе в блокнот пометку и вернулся к чтению:
«Содержание этих фантазий обусловлено вполне ясной мотивацией. Это сцены и происшествия, в которых находят свое удовлетворение эгоистические, честолюбивые и властолюбивые потребности или эротические желания личности. У молодых мужчин обычно преобладают честолюбивые фантазии, у женщин, честолюбие которых ограничивается любовными успехами, - эротические. Но довольно часто и у мужчин обнаруживается эротическая подкладка; все геройские поступки и успехи должны способствовать восхищению и благосклонности женщин».
Сай заложил страницу колпачком от ручки и взялся за блокнот всерьез. «Сны наяву, - подумал он, - сны, которые человек внушает себе сознательно. Он воображает себя героем, например, виртуозом ниндзюцу… нет, тайдзюцу – так более мужественно. Хотя если бы я начал мечтать, то, пожалуй, приписал бы себе экстраординарный талант в гендзюцу. Повелевать людскими умами, насильно навязывать им свою волю – что сильней этого может потешить человеческое тщеславие?»
Но Сай не был тщеславен. Перечеркнув написанное, он решил, что тема заслуживает более пристального внимания, нежели просто досужие измышления, и что без посторонней помощи ему тут не разобраться. Он открыл новый лист и озаглавил его: «Сны наяву». Вряд ли это будет легко, однако нужно будет найти такого человека, который согласился бы поведать ему о своих мечтах и тайных стремлениях. А лучше – нескольких.
Правда, как бы ни будоражило и привлекало его это исследование, с ним придется повременить, пока Сай снова не сможет встать на ноги. Юноша не расстраивался. Осознавая, ни много, ни мало, чудесность своего спасения, он подозревал за Хатаке Какаши сверхъестественные способности, ровно как и за оперировавшими его врачами. Сам бы он товарища, получившего ранение такой тяжести, попросту добил.
Хотя лечащий врач и делал оптимистические прогнозы, нижние конечности его пока не слушались, и у прикованного к постели Сая теперь было много времени на раздумья, на самоанализ и самокопание, приносящие ему определенную долю извращенного удовольствия. Он думал о причине, понудившей его разменять свою жизнь на жизнь Сакуры, броситься в ту самоубийственную атаку на врага, которому он и в подметки не годился, и имела ли та причина что-то общее с теми… хм… «снами наяву», где Сай, поддаваясь неясной одержимости, представлял себя и Сакуру…
Нет, так он ни к чему не придет. У него еще слишком мало опыта.
Дверь с грохотом распахнулась, и в палату то ли вбежал, то ли кубарем вкатился запыхавшийся молодой человек, совсем не по сезону одетый в теплую, подбитую мехом куртку. С некоторым усилием Сай припомнил его имя: Киба. Инузука Киба, наследник клана, известного своей необычной тактикой, завязанной на симбиотическом взаимодействии со специально обученными бойцовыми псами.
- Черт, - от него несло псиной и несдерживаемой яростью, - наконец-то я узнал, где они тебя держат! Молись, падла, теперь ты мне все расскажешь!
Сай вспомнил сестру Кибы – куноити Инузуку Хану, и ее последний бой-танец в трюме океанского сухогруза, принадлежавшего агенту Конохи по имени Оката. Впервые он видел ее вживую, а не на фотокарточках в досье из необъятного архива Данзо-сама. Она всю жизнь бесстрашно сражалась за идеалы Огня, но погибла, выполняя миссию по задержанию предателей, которые на самом деле никого не предавали, причем убили Хану вовсе не враги Конохи, а Песок – ее союзник. Это и было грустно, и вызывало невольную улыбку, но Сай, к сожалению, еще не развил в себе такого образного мышления, чтобы по достоинству оценить эту горькую иронию.
- Прошу прощения?
Кибу трясло как мотор заведенного грузовика. Он разевал рот, но гневные слова, которые он, верно, не раз проговаривал про себя, подготавливаясь к этой минуте, встали комом в его глотке. Он только дико вращал глазами и бешено, по-собачьи, щерился.
- Прошу прощения? – снова спросил Сай.
- Ты! – прорычал Киба. – Ты был там, когда убивали мою сестру! Кто это сделал?! Назови мне имя!
- Киба-кун, не мог ли ты ответить мне на один вопрос? – невинно улыбнувшись, Сай поудобней устроился на подушке и приготовился записывать. – Ты о чем-нибудь мечтаешь?
- Что? – Инузука оторопело уставился на него, сбитый с толку встречным вопросом.
- Ну… извини, если я как-то не так выразился… Ты мечтаешь о чем-нибудь, чего тебе безмерно хотелось бы, но вдобавок ты знаешь, что скорее всего никогда этого не получишь или не сделаешь? – Сай залился румянцем, смущенный необходимостью задавать столь личные вопросы постороннему человеку. – Я прочел об этом в книге. Вот, посмотри.
Он взял с прикроватной тумбочки заложенную книгу и продемонстрировал Кибе ее обложку, обтянутую зеленой тканью с вытисненными сверху золотистыми иероглифами: «Зигмунд Фрейд. Введение в психоанализ».
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:24 | Сообщение # 84 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Я попросил медсестру, что за мной ухаживает, найти мне что-нибудь по психологии, и вот она принесла. Я сначала не хотел брать, автор-то заграничный: думал, наверняка не пойму ничего. А как полистал – нет, гляжу, вполне понятно пишет, тонко и очень жизненно! Читаешь, и так и хочется согласиться…
Инузука подлетел к койке Сая и вышиб книгу из его рук. Она ударилась о подоконник и, упав на пол, раскрылась примерно на середине – довольно далеко от того места, где закончил свое чтение юноша.
- Ты что, за дебила меня держишь?! – Саю в нос ударил неприятный запах, исходящий изо рта Кибы. Тот, видимо, совсем не утруждал себя чисткой зубов. – Я знаю: обвинение Наруто в государственной измене было подложным! Все, у кого голова на плечах, это понимают! Пятая ради какой-то своей выгоды выставила его мерзавцем и предателем, а потом приказала искать вас, словно сама поверила в собственную ложь! А я не верю, что Наруто дезертировал! И не верю, что он убил мою сестру! Так кто это сделал? Ваш командир, Ямато? Или, может, наемники Хикавы? Орочимару? Кто?
Сай догадался, что Киба, пожалуй, не уйдет, покуда не услышит хоть какой-нибудь ответ. Инузуку Хану убил Канкуро из Песка, родной брат Казекаге, неустанно приносящего Конохе заверения в вечной дружбе, однако в том бою на гребне полуразрушенной плотины Канкуро и сам то ли погиб, то ли угодил в плен к «Нефриту». Подробнее о его судьбе Саю мог рассказать разве что Хатаке Какаши, бывший свидетелем и в некоторой мере – участником той злополучной стычки. Но в последний раз, когда он навещал Сая в госпитале, тот еще не вышел из комы и, следовательно, не имел возможности расспросить Хатаке о чем бы то ни было.
Юноша подумал о седьмом звене, влачащем сейчас где-то жалкое существование изгнанников. Вспомнил искаженное ужасом лицо Сакуры, трепыхающейся в стальном захвате дзеунина Скрытой Молнии. Наруто, шумно изрыгающего содержимое желудка на протертое татами комнаты в дешевой гостинице. Ямато со страшной раной поперек груди. Канкуро, униженного предательством своих подчиненных, осмеянного Хатаке и Йоахимом Рунном. Он вспомнил тусклый отблеск факелов на лезвии кривого меча, исчезающий во взмахах бумажных крыл птицы, нарисованной его, Сая, кровью. Вихрь рубящей стали, и синоби, падающих под ударами самурая по имени Кимамото Таро. Вспомнил громоздкую фигуру капитана наемников, требующего вернуть ему украденного царевича. Листовки, сулящие до обидного смехотворную награду за их поимку.
- Это я, - сказал он спокойно, - я убил ее.
Глаза Кибы округлились, он сграбастал Сая за ворот больничной пижамы и рванул на себя так, что две верхние пуговицы с треском отлетели. В гневе он то скалил, то со скрипом сжимал челюсти, дергая скулами будто пьяный, и Сай испугался, что Инузука, позабыв себя, вот-вот вцепится ему, беззащитному и беспомощному, в глотку как взаправдашний волкодав. Но Киба, вдруг опомнившись, успокоился, отпустил его и отступил от кровати.
- Ты врешь, - он покачал головой, - я вранье нюхом чую. Так не пойдет. Почему ты не хочешь говорить мне правду? Пятая запретила тебе?
- Знай я что-то такое, огласки чего могла б опасаться Хокаге-сама, она поместила бы меня в изолятор ANBU, куда посетителей не допускают. Или закрыла бы мне рот навеки. Но я, как видишь, тут, во вполне обычной палате госпиталя. Выводы делай сам.
- Тогда почему? Ты кого-то покрываешь? Неужто… и в самом деле Наруто? Это его ты выгораживаешь?..
- Я убил ее, - устало повторил Сай. – Убил в честном бою. Если тебе нужна цель для кровной вражды, я к твоим услугам. Только прошу учесть, что я единственный представитель своего рода, так что, убив меня, ты покончишь с нею раз и навсегда.
- Все обман, - Киба сплюнул на больничный линолеум, неровный от халтурно уложенных и рассохшихся от времени половых досок, - от вас, прихлебателей Пятой, не услышишь и слова правды! А ведь раньше я чуть не молился на нее… Думал, дурак, что она станет достойной заменой Третьему! Ну ничего… теперь-то я разглядел ее гнилую суть, и на счастье Конохи, я не один такой! Попомни мои слова, дерьмо: скоро ваша вольница кончится!
Уходя, он хлопнул дверью с такой силой, что та едва не слетела с петель, а Саю на одеяло упало несколько хлопьев штукатурки с потолка. Он подумал, что обвинение Наруто в измене и вызванные им события, к примеру, гибель Инузуки Ханы и мнимая утрата Деревней дзинчурики могут сыграть на руку Хокаге-сама. Они выявят всех недовольных правлением Пятой, всех, кто три года точил на нее зуб, и заставят их в полный голос заявить о своем несогласии с властью. Чрезвычайно удачная возможность вычислить все слабые звенья. Настолько удачная, что закрадывается мыслишка, уж не было ли это целью Пятой с самого начала?
Интересно, а Киба действительно умеет чуять ложь? Сай не отказался б от такой способности. Он с сожалением посмотрел на «Введение в психоанализ», лежащее на полу вне пределов его досягаемости, но молнией ошеломившая его догадка заставила руку, потянувшуюся к кнопке вызова медсестры, замереть на полпути. Схватившись за блокнот, юноша быстро-быстро застрочил там мелким убористым почерком.
***
В стерильно чистой лаборатории томились полумрак и низкий механический гул. Окна, без единой щели закрытые железными ставнями, не пропускали ни лучика света – во всей комнате горела только лампа на рабочем столе демонолога. Мутэ Юдзи любил работать так, он говорил, что ему нравится представлять себя ученым в секретной лаборатории, спрятанной на сотне-другой метров под землей. Наруто не находил в себе сил проникнуться подобной романтикой: не в последнюю очередь из-за того, что его собственное участие здесь заключалось в многочасовом неподвижном сидении на до колик неудобном кресле, облепленным четырьмя с лишним десятком датчиков и электродов.
Впрочем, к сеансу пятому или, быть может, седьмому он уже привык.
- Меня восхищает печать на твоем животе, Наруто-кун. Поразительного изящества и исполинской сдерживающей силы! – Мутэ Юдзи как раз закончил эксперимент по воздействию на Кьюуби. Его логика была проста: Биджуу, до момента своего высвобождения, буде таковой наступит, обязан беречь жизнь своего дзинчурики, а, значит, его можно расшевелить, физически воздействуя на организм носителя. Наруто подозревал (и не без оснований), будь он не синоби, а беспомощным простолюдином, Мутэ Юдзи ничтоже сумняшеся положил бы его на пыточный стол. К счастью, генин умел себя защитить, и демонологу пришлось удовольствоваться электрическим током малой интенсивности, подаваемым на мышцы через электроды.
Как Наруто и ожидал, Девятихвостый на такую щекотку не реагировал никак. Специальный прибор, обрабатывающий показания датчиков-присосок, по уверениям адмирала-префекта, отмечал малейшие колебания и изменения потока чакры. И вроде бы даже он и вправду чего-то там улавливал, да только уж точно не чакру Лиса.
- Ее наложил Четвертый Хокаге! – пояснил распятый на своем кресле Наруто.
- Четвертый Хокаге… да, я наслышан о нем. Говорят, он был выдающимся ниндзя. Я не ошибаюсь?
- Не просто выдающимся! Сильнейшим из всех! Он титул Хокаге не за красивые глазки получил! – взвился Наруто и сразу примолк.
Мутэ Юдзи перебирал на столе какие-то инструменты один другого устрашающей.
- Правда, погиб… - добавил генин извиняющимся тоном, словно в гибели Четвертого была часть его вины.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:24 | Сообщение # 85 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Остервенело стиснув зубы, Наруто в бесчисленный раз задал себе вопрос, как вся эта история из простого и понятного политического похищения превратилась во второсортную басню о противоборстве демона и бедолаги, имевшего несчастье стать сосудом для него? Он, словно протагонист дешевого фантастического романа, бессмысленно мчался в неизвестность, влекомый кривым и убогим потоком сюжета – выпутывался из одной передряги и сразу же попадал в другую, словно весь мир, позабыв насущные дела, клином сошелся на нем одном. Капитан Ямато советовал не падать духом, пытался внушить им чувство гордости за «честь пострадать за родину», но Наруто не видел никакого подвига в том, чтобы сидеть хрен-знает-где, не высовывая носа, и покорно ждать своей участи. Впрочем, кто скажет, что будет дальше... Со дня на день закончится война, в Краю Рек установится оккупационный порядок, еще чуть погодя, как это обычно делается, объявят амнистию военным преступникам и дезертирам, а там и до них, седьмого звена, черед дойдет.
- Все люди смертны, - невнятно пробормотал демонолог, манометром проверяя давление в компактном баллоне с плоским дном, извлеченном им откуда-то из-под стола. – Наруто-кун, раз точечное воздействие не возымело ни малейшего эффекта, а на… хм… более радикальные меры ты не соглашаешься, медикаментозный способ стимулирования Кьюуби остается для нас единственно приемлемым.
- Так ведь пробовали уже не раз…
- Согласен, предыдущие попытки принесли невыразительные результаты, но сегодня, обещаю, все будет иначе. Я подготовил специальную смесь, - он насадил на баллон длинный пластиковый шланг, а на шланг – уже хорошо знакомую Наруто дыхательную маску. – Вот, надень.
- И не подумаю! Не подходи ко мне с этой штукой! – отчаянно запротестовал Наруто. – У меня от твоих ингаляций аллергия началась!
- Аллергия? – изумился Укиё. – Какая еще аллергия?!
- Такая! Самая натуральная! Ночью бывает, в паху так зудит, что хоть вешайся. Я там скоро все вконец расчешу к чертовой бабушке! Уйди, демон!
- Ты ведь не ходил в город? – Мутэ Юдзи, не слушая его, уже прилаживал шланг к держателю на подлокотнике кресла.
- Да кто бы меня туда пустил?!
- Ты смотри, - наставительно предупредил Наруто адмирал-префект, - в порту полно гулящих девок, готовых отдаться тебе за гроши. Польстишься, что дешево, всю жизнь потом жалеть будешь.
- Да этот чертов Лис меня раньше в могилу свед... – генин осекся, внезапно вспомнив Каваго и неудачливую проститутку Маки, ее широко распахнутые глаза, конвульсивно дрогнувшие руки со странно растопыренными пальцами в тот миг, когда капитан Ямато проломил ей голову деревянной дубинкой, и предшествовавшие тому минуты фальшивого блаженства.
Глядя, как у оцепеневшего Наруто изумленно расширяются глаза, лицо вытягивается, а челюсть отваливается куда-то вниз, Мутэ Юдзи улыбнулся и сказал:
- Я распоряжусь, чтобы тебя осмотрел врач.
И нахлобучил ему маску прямо на физиономию.
- Тфою мфать! – яростно промычал застигнутый врасплох Наруто, но непроизвольно вдохнул смесь газов. Его сердце ухнуло вниз, а легкие наполнились какой-то жгучей массой, генин, обрывая закрепленные на нем электроды, согнулся в отчаянной попытке сдержать рвотный позыв и неожиданно поймал себя на мимолетном чувстве дежавю, как если б эту гадость он уже когда-либо вдыхал или пробовал на вкус.
Мутэ Юдзи отступил на несколько шагов, кажется, немного опасливо, и вкрадчиво спросил:
- Вы слышите меня, Кьуюби-сама? – даже когда адмирал-префект обращался к Сайто (не всерьез, конечно – над царевичем он попросту издевался, проявляя при том, однако, недюжинные актерские способности) в его голосе не звучало большей почтительности. Но, прежде чем одурманенный газами Наруто понял, что обращаются не к нему, губы генина шевельнулись сами собой:
- Я ПРЕКРАСНО СЛЫШУ ТЕБЯ И БЕЗ ТОЙ ДРЯНИ, КОТОРОЙ ТЫ НАКАЧАЛ МОЕГО МАЛЕНЬКОГО ДРУГА, И ВСЕ ОТЛИЧНО ПОНИМАЮ, - речь была грубая, хриплая и надсадная, но все же человеческая. Голосовые связки Наруто, даже напрягаясь до предела, не могли служить достойным репродуктором для величественного гласа Девятихвостого. – ТОЛЬКО СКАЗАТЬ НИЧЕГО НЕ МОГУ. КАК СОБАКА.
Лис вздумал рассмеяться собственной дурацкой шутке, и генин испугался, что Кьюуби своим исступленным хохотом сейчас сорвет ему голос напрочь.
- Я так рад, - Мутэ Юдзи светился от счастья, - я безмерно восхищен возможностью побеседовать с вами, Кьюуби-сама!
- ПОБЕСЕДОВАТЬ? НЕ ДУМАЮ, ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ НАМЕРЕНИЕ С ТОБОЙ БЕСЕДОВАТЬ, СМЕРТНЫЙ. ОДНАКО… НЕУЖЕЛИ ТЕБЕ УДАЛОСЬ ВОССОЗДАТЬ НАРКОТИК, ЕДВА НЕ СТАВШИЙ КЛЮЧОМ К МОЕЙ ТЕМНИЦЕ?
Наруто, усилием воли повернув голову, посмотрел на сгиб локтя левой руки, туда, где плевалась и пузырилась красной чакрой незаживающая язва. Выходит, его догадка была абсолютно верной – теперь и Лис ее подтвердил. В Каваго капитан Ямато подмешал ему в чай какое-то снадобье, вероятно, созданное с целью оказания помощи успешному завершению их миссии, но на деле – напротив, чуть не погубившей седьмое звено в полном составе.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:24 | Сообщение # 86 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Да, вроде того.
- НО ПРИ ТОМ… Я ОЩУЩАЮ НЕКОЕ РАЗЛИЧИЕ.
- Различие есть, - согласился адмирал-префект, - анализируя образцы крови вашего дзинчурики, Кьюуби-сама, я наткнулся на следы странного препарата. Впоследствии я выяснил, что этот препарат донельзя токсичен и легче откладывается в мягких тканях и костях, чем выводится из организма естественным путем.
Наруто вспомнил пряный вкус травяного чая, которым их потчевал Ямато на конспиративной квартире в Каваго, и его замутило.
- И ТЫ ЕГО СИНТЕЗИРОВАЛ?
- Это не так-то просто, - пожал плечами Мутэ Юдзи, - я же не знаю химического состава препарата. Я добился настолько близкого соответствия, насколько сумел.
- ЗАМЕТНО. ТЕПЕРЬ Я НЕ МОГУ УПРАВЛЯТЬ ЕГО ПОВЕДЕНИЕМ, КАК В ПРОШЛЫЙ РАЗ, А ТОЛЬКО ГОВОРИТЬ И…
Голос Кьюуби надорвался, и к облегчению генина захлебнулся, заглох.
- Да ты охренел, дядя! – тут же завопил он, срывая с себя остатки датчиков. – Это уже ни в какие ворота! Готовься к смерти!
- Постой-постой, - замахал руками демонолог, - концентрация смеси была безопасно низкой! Тебе ничего не грозило.
Наруто унялся и подозрительно поглядел на своего мучителя.
- Значит, ты изучал тот яд, что нашел у меня в крови?
- Изучал. Но о чем-то конкретном пока рассуждать рано.
Генин глубоко вдохнул, собираясь с духом. Как быть, если Мутэ Юдзи откроет ему правду, а она окажется такой нелицеприятной, что разрушит всю его веру в Коноху и бабку Цунаде, лишит его того немногого, что он имеет – дома, друзей? Вдруг демонолог ошибется, а Наруто, приняв его бред за чистую монету, зазря станет изводить себя, проклянет все и вся и на потеху Девятихвостому превратится в кого-то навроде Гаары на момент их первой встречи?
- Ну хоть что-нибудь ты выяснил? Расскажи мне.
- Ты можешь пожалеть об этой просьбе, Наруто-кун.
- Жалеть о содеянном не в моих правилах.
- Не боишься разочароваться в своей Хокаге?
- Нет.
- Ну, хорошо, - Мутэ Юдзи собрал сброшенные Наруто провода, смотал их и уложил в специальный ящичек. – Слушай. Я, никогда особенно не доверял так называемым «светилам демонологии» - этим буддистским снобам, годным только языками трепать. Нет, куда им! Когда доходит до демонологии и фуйюндзюцу, надо обращаться к ниндзя – вот уж кто в таких делах поднаторел! Например, классическое учение заявляет, что освобожденный Биджуу заметно слабей, чем Биджуу, находящийся под контролем дзинчурики, мол, без медиума он не умеет эффективно применить чудовищный объем чакры, находящийся в его распоряжении. Это справедливо, но лишь до тех пор, пока Биджуу туп как пробка.
Адмирал-префект так увлекся объяснением, что вскочил со стула и заметался по лаборатории, хватая со стола то одну книгу, то другую. Он бешено перелистывал страницы в поисках нужных ему сведений, но, не находя, бросал книгу обратно и тут же брал следующую.
- С Девятихвостым Лисом все не так, - трещал он, - этот Биджуу помимо огромного уровня чакры обладает недюжинным умом и коварством – так гласят легенды… Хотя что тебе легенды… он же у тебя внутри! Иными словами, даже оставив в стороне риск смерти дзинчурики, для Кьюуби – для САМОГО Кьюуби – выгодней пребывать на воле, нежели в заточении. Освободившись, он обретет колоссальную силу.
«СИЛА – НЕ ГЛАВНОЕ, - отдалось в черепушке у генина, - ВАЖНЕЕ ТО, ЧТО Я СТАНУ ПРАКТИЧЕСКИ НЕУЯЗВИМ».
- Насколько я понимаю, - продолжал демонолог, который болтовню Кьюуби слышать не мог, - Пятая Хокаге нашла (или думает, что нашла) способ его контролировать. Ей целесообразней руководить Кьюуби не через тебя, а непосредственно – она, вероятно, уверена в способности Лиса использовать чакру с максимальным рационализмом. Подозреваю, что у нее имеются для того веские причины, раз она решила ставить опыты на единственном дзинчурики Конохи. Улавливаешь суть? Пятой ты не нужен. Ей нужен Кьюуби.
- Она, - Наруто не стеснялся избитых фраз, - до такого не опустится!
- Может статься, - отвел глаза адмирал-префект, - все еще ужасней. Может, ты ей нужен, и она любит тебя как сына, но интересы Деревни вынуждают ее жертвовать тобою в пользу Девятихвостого.
- Ей служат величайшие гении мира ниндзя, дядя. Стоит ей пожелать, и сотни отборных синоби отправятся на битву и умрут с ее именем на устах. Коноха – сильнейшая из Скрытых Деревень. Зачем ей Кьюуби?
- Есть враги, против которой Пятой не помогут все гении Конохи. Ты слыхал о террористической организации, носящей имя «Акацки»?
- Я встречался с ними, - сдержанно ответил Наруто.
- О! – обрадовался демонолог. – Это все упрощает, а то я уж целую лекцию приготовился тебе читать! Тогда ты должен быть осведомлен об их целях.
«Понятно, - сообразил генин, - этот тип продавал Какаши-сенсею информацию об Акацки, собранную им на черном рынке».
- Откуда мне знать, чего они добиваются? То, что они коллекционируют Биджуу, еще ничего не значит.
- Но все-таки они их собирают. Отлавливают носителей и вытягивают из них Биджуу, а Пятая Хокаге не намерена терять своего дзинчурики. Чем-то ведь ей нужно будет от них защищаться.
- Смеешься? – фыркнул Наруто. – Кому придет в голову сталкивать Биджуу лбами? Ты не думай, дядя, что управляться с Биджуу легко. Если б все было по-твоему, и Хвостатого можно было усмирить силой воли, дзинчурики давным-давно правили бы миром. Один Биджуу – это уже полная жопа, дядя. А два – катастрофа, и не дай тебе добрые духи при таком присутствовать!
- Определенные источники – и некоторые из них довольно авторитетны, чтобы уделить им чуточку внимания – повествуют о том, что сравнительно недавно все Биджуу находились под контролем одного-единственного человека. И он не был дзинчурики.
- Конечно не был! – хохотнул Наруто. Небылицы адмирала-префекта его развеселили. – Поглядел бы я на этого парня – с девятью-то Биджуу внутри! Да он бы тотчас лопнул как мыльный пузырь!
- И этого человека звали Сенджу Хаширама, вошедший в историю как Первый Хокаге. Возглавив вашу Деревню, он распустил Биджуу по всему Востоку. По официальной версии – для баланса сил между странами, и впоследствии так оно и получилось. Но в первые годы, пока кланы ниндзя не переловили и не запечатали их в дзинчурики, они принесли Востоку столько хаоса и разрушения, сколько успели. Этот беспрецедентный в своей жестокости ход Сенджу позволил Краю Огня выбиться в лидеры на международной арене. Именно в этот период Огонь, пользуясь моментом слабости соседей, и завладел теми огромными территориями, которыми сегодня так кичится. Например, земли к северу от перевала Ката исконно принадлежали Краю Рек, но были взяты Огнем в ходе тогдашней смуты, и аналогичные захваты проводились им повсеместно. Хаширама, которому даймё только-только жаловал землю под строительство Скрытой Деревни, стремясь выгадать себе еще больше привилегий, рвался немедленно доказать ему, что пользы от него больше, чем от всей рати Огня вместе взятой.
- А, - отмахнулся генин, - слыхал я эту байку. Знаешь чего? Это отмазки, выдуманные даймё стран, униженных поражением в междоусобной войне. Скулеж проигравших. Нет, ну ты прикинь: Первый Хокаге с целой сворой демонов наводит ужас на бедных-несчастных ни в чем неповинных жителей Востока! Я в шоке! Изверг! Просто Темный Властелин какой-то! Черт... во что только не верят люди... Я когда мелким был, у нас детвора друг дружке рассказывала такие же точно «легенды», мол, Первый умел вот так вот запросто летать по воздуху, а его брат, Второй Хокаге, срал раскаленными головешками. Мне, что же, и всему этому тоже верить прикажешь? Не может человек контролировать девятерых Хвостатых. Если он не дзинчурики, ему и с одним-то не совладать.
- Существует мнение, - не сдавался демонолог, - что во власти Сенджу находился как раз таки один, а остальные восемь подчинялись уже ему. Нечто вроде иерархии, где среди необузданных Биджуу выделяется один сильнейший.
- О! Дай угадаю! Кьюуби, не так ли?
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:25 | Сообщение # 87 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Совершенно верно. Не исключено, что Пятая Хокаге верит в эту историю и планирует посредством Девятихвостого оспорить власть Акацки над захваченными ими Биджуу. Я не ошибусь, предположив, что подобные действия Пятой Хокаге уязвляют твое чувство преданности родине? Понимаю-понимаю. Но попробуй представить все немножко не так. Наруто-кун, ты отнюдь не обязан расценивать это как подлость или предательство. Как человек и как друг – да. Но не как ниндзя. Насколько я знаком с ниндо, синоби присягают Каге своей жизнью и должны с радостью принимать честь отдать ее за Деревню.
- Бред, - угрюмо пробормотал Наруто. – Какие-нибудь доказательства у тебя есть?
- Я же сказал: это только догадка. К слову, ты разве у самого Лиса спросить не можешь?
- Спросить – могу. И уже спрашивал. Но он не ответил и никогда не ответит. Одна мысль о том, что им повелевал или будет повелевать человек, смертный, ему как нож по сердцу. Я не знаю ни одного другого существа, столь же свободолюбивого как Кьюуби.
- Знаешь, Наруто-кун, я уважаю твои патриотические чувства, однако мне уже надоело строить абстрактные предположения. Пригласим твоего командира на откровенный разговор?
- Нет, не надо, - торопливо сказал генин, - он ничего не скажет. Слушай, дядя, я дам тебе один совет: не рассказывай ему о том, что ты разузнал. И даже не намекай, а то он обо всем донесет бабке, и она, дело верное, прикажет тебя убить.
- Меня не так-то просто убить, Наруто-кун. Я адмирал-префект Черного Рифа, - демонолог скрестил руки на груди. – Но я все равно спасибо за предупреждение. Я приму его к сведению.
Хотя Наруто в большей степени и занимала собственная безопасность, Какаши-сенсей едва ли придет в восторг, узнав о том, что он неосторожной болтовней поставил под удар ценного информатора Конохи.
- Так что ты посоветуешь?
- Насчет чего?
- Ну как «чего», дядя? – разозлился генин. – Насчет отравы этой, конечно!
- А!.. Ты об этом… Ну, что я могу сказать? Взгляни на меня, - Мутэ Юдзи развел руки в стороны, словно давая Наруто возможность получше его разглядеть, - кого ты видишь?
- Что?.. - захлопал глазами тот. - Я... не понимаю.
- Ты видишь потомка смельчаков, когда-то поднявшихся против власти клана Хикава и навеки сбросивших его ярмо. Когда-то мы были самой обыкновенной военно-морской базой с парой-тройкой дюжин утлых суденышек у причала, ну а что же теперь? Обретя независимость, мы стали грозной силой, с которой вынуждены считаться не только даймё Востока, но и лидеры торговых империй Запада.
- Восстать против Цунаде? Постой, нет... Это же полнейшая чушь! На такое я не подпишусь! Нет! – Наруто энергично замотал головой. – Я не стану тебя слушать!
- Раз так пошло, - Мутэ Юдзи бережно уложил стопочкой книги, которые в запале раскидал по столу, - может, послушаешь виновника всех твоих несчастий? Кьюуби.
- Он заинтересован в освобождении, - усмехнулся генин, - что толку трепаться с ним?
- Верно, Лис хочет освободиться. Освободиться совсем, а не угодить из одной неволи в другую. Пятая Хокаге предлагает ему наркотическое рабство со столь ускользающе ничтожной степенью личной свободы, что Великий Биджуу ни при каких условиях на него не согласится. Сейчас, пока еще ты и он – оба не находитесь под действием препаратов, пока вы еще не потеряли способность соображать здраво, вам необходимо заключить договор. Прийти к консенсусу, который позволит вам избегнуть превращения в безмозглое оружие Конохи.
Наруто взяла злость. Коли б он не сознавал бесполезность споров с адмиралом-префектом, к мухлежу Пятой никоим образом не причастным, то тотчас бы ввязался с ним в долгую склоку – безо всякого смысла, так, чтобы выпустить пар. Но как бы ни был Мутэ Юдзи сведущ в демонологии, какие бы гипотезы ни выдвигал, разбираться с Кьюуби придется все равно ему, Наруто.
«ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СКАЗАЛ ЕМУ, ЧТО УЖЕ СРАЖАЛСЯ С АКАЦКИ? С ТЕМ, КОТОРЫЙ ЛЕПИЛ БОМБЫ ИЗ БЕЛОЙ ГЛИНЫ? И ЧТО СУМЕЛ ОДОЛЕТЬ ЕГО ЛИШЬ С ПОМОЩЬЮ МОЕЙ СИЛЫ?»
«Мне помогал Какаши-сенсей».
«А КТО ТЕБЕ ПОМОЖЕТ ВДРУГОРЯД, ПАЦАН? ХАТАКЕ КАКАШИ ОСВОИЛ МОЩЬ МАНГЕКЕ ШАРИНГАНА, НО ХОКАГЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ ДЕРЖИТ ЕГО В ЧЕРНОМ ТЕЛЕ. ОН – ЕЕ МАРИОНЕТКА, НЕ БОЛЕЕ. ТЕБЕ ЖЕ, ОНА НЕ ЖАЛУЕТ И ТАКОЙ СВОБОДЫ».
«А если я соглашусь на ее условия?»
«А ТЕБЯ УСТРОИТ ТАКАЯ ЖИЗНЬ? ЖИЗНЬ БЕЗВОЛЬНОГО ДЕРЬМА?»
«Это безвольное дерьмо однажды станет Хокаге. Вот увидишь, воротник».
«Я ОБЪЯСНЯЛ ТЕБЕ ТЫСЯЧУ РАЗ, ПАЦАН, И НЕ УСТАНУ ПОВТОРЯТЬ: БЕЗ МЕНЯ ТЫ – НИЧТО. НОЛЬ. Я УЖЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛ ТЕБЯ, ЧТО СЛАВА ТВОЯ – ДУТАЯ, ЧТО ПЬЕДЕСТАЛ ТВОИХ ЗАСЛУГ БУДЕТ ПОРУШЕН ОДНОЙ-ЕДИНСТВЕННОЙ ОШИБКОЙ, КОТОРОЙ ТЫ ДАЖЕ НЕ СОВЕРШАЛ. ПЯТАЯ ХОКАГЕ ВСЕГО ЛИШЬ ЕДИНОЖДЫ ОКЛЕВЕТАЛА ТЕБЯ, НО ЭТОЙ НЕЛЕПЕЙШЕЙ И АБСУРДНЕЙШЕЙ ЛЖИ ХВАТИЛО, ЧТОБЫ КОНОХА ПОВЕРИЛА. ЛЮДИ БОЯТСЯ И НЕНАВИДЯТ МЕНЯ, А ВМЕСТЕ СО МНОЮ – И ТЕБЯ, И НИКОГДА – СЛЫШИШЬ? – НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПО-ИНОМУ».
«Вернемся в Коноху, там и поглядим».
«ДА В КОНОХЕ ТЕБЯ ЗАКИДАЮТ КАМНЯМИ! – расхохотался Лис. – ТЫ ЖЕ ЕЕ ПРЕДАЛ! МНОГО ЛИ ЛЮДЕЙ ПОВЕРИЛО ОБВИНЕНИЮ, ВЫДВИНУТОМУ ПРОТИВ ТЕБЯ ПЯТОЙ? ДУМАЮ, ЧТО БОЛЬШИНСТВО. МНОГО ЛИ ПОВЕРЯТ, ЕСЛИ ЕГО ВДРУГ СНИМУТ? ДУМАЮ, ЧТО НИКТО!»
«Нет, - генин, рассвирепев, хватанул кулаком по подлокотнику кресла. Мутэ Юдзи посмотрел на него с любопытством: он не слышал внутреннего диалога Наруто с Лисом, но понимал, что таковой имеет место, и страсти накаляются. – Мы с тобой это уже проходили. Твоя сила мне не нужна. Трижды я поддался на соблазн использовать ее и трижды едва не лишал жизни близких мне людей. Сперва эро-сеннин, потом Какаши-сенсей, а затем – и Сакура-чан!»
«ТАК НАУЧИСЬ, ПАЦАН! НАУЧИСЬ УПРАВЛЯТЬСЯ С НЕЮ! ТЫ РАЗВЕ ЗАБЫЛ, ЧТО ОДИН НА ОДИН МЫ С ТОБОЮ ЧУТЬ НЕ ПРИШИБЛИ ОРОЧИМАРУ?»
Наруто вообразил себя вновь стоящим на той лесной поляне, несколько месяцев назад, когда предсмертное откровение кукловода Сасори вывело их на Кабуто, а с ним – и на одно из тайных убежищ Орочимару. «Если ты продолжишь полагаться на эту силу, - сказал ему Ямато, имея ввиду чакру Кьюуби, - возможно, ты и сможешь быстрее спасти Сазке. Но сила Лиса – не твоя. Твоя истинная сила не имеет ничего общего с силой Лиса».
Теперь эти слова звучали как насмешка, учитывая то, что он собственноручно подмешал ему в питье снадобье для стимуляции Кьюуби, но генин точно знал – Ямато не из тех людей, кто любит издеваться над подчиненными. Капитан – человек совести и чести. На этой миссии он – такой же заложник приказа Пятой, как и Наруто, и сейчас ему ничуть не легче.
Ямато обладал сильным чувством ответственности за подопечных и в то же время относился к ним с уважением, но в тот день он оказался неправ. Лишь секундное промедление Сазке – то ли нежданно нахлынувшие сантименты, то ли оторопь, вызванная именем Учихи Мадары, озвученным Лисом – да, пожалуй, своевременное появление Орочимару спасли Наруто от смерти. Он оказался неспособен победить Сазке.
Он был слаб.
«ПЯТАЯ ХОКАГЕ МОГЛА БЫ НАЗНАЧИТЬ ТЕБЕ КУРС ТРЕНИРОВОК, - Кьюуби не угадывал мысли Наруто. Он их читал. – УПОРНЫХ, СУРОВЫХ, КАКИЕ ПОД СИЛУ ВЫДЕРЖАТЬ ТОЛЬКО ТЕБЕ. ОНА МОГЛА БЫ ОТДАТЬ ТЕБЯ В ОБУЧЕНИЕ ЖАБЬИМ ОТШЕЛЬНИКАМ С ГОРЫ МИЯБОКУЗАН, ЧТО ОДАРИЛИ БЫ ТЕБЯ СВОЕЙ ЖИВУЧЕСТЬЮ И УМЕНИЕМ СЛИТЬСЯ С ПРИРОДОЙ. ОНА МОГЛА БЫ ПРИДУМАТЬ СОТНЮ РАЗНЫХ СПОСОБОВ ПРЕВРАТИТЬ ТЕБЯ В НАСТОЯЩУЮ МАШИНУ УБИЙСТВА, НО ВСЕ-ТАКИ ОНА ВЫБРАЛА МЕНЯ. ЗНАЕШЬ ПОЧЕМУ? ПОТОМУ ЧТО ОНА НЕ ДУРА И ПОНИМАЕТ: НИ ОДИН ИЗ ЭТИХ СПОСОБОВ НЕ ПРИНЕСЕТ ТАКИХ СКОРОСПЕЛЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ, КАК ПЕСТОВАНИЕ ТВОЕЙ ПОДЛИННОЙ СИЛЫ – МЕНЯ. Я – ТВОЯ СИЛА, ПАЦАН. Я – ТВОЯ СУЩНОСТЬ. ТВОЕ НУТРО, ТВОЯ ДУША И СЕРДЦЕ, ТВОИ КИШКИ И ДЕРЬМО – ВСЕ Я. ТОЛИКА БОЖЕСТВЕННОЙ СУЩНОСТИ И ВЕЛИЧАЙШЕЕ ОТРИЦАНИЕ ЛЮБОЙ ВЕРЫ. Я – МОГУЩЕСТВЕННЕЙШЕЕ СОЗДАНИЕ ВО ВСЕМ МИРЕ. ОЩУТИ ГОРДОСТЬ ЗА ПРАВО НОСИТЬ МЕНЯ В СВОЕМ ЧРЕВЕ. БЕЗ МЕНЯ ТЕБЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ».
«Зато ты будешь рад-радешенек существовать без меня, верно?»
«ТЫ СОВСЕМ НЕ СЛУШАЕШЬ, ЧТО Я ТЕБЕ ГОВОРЮ. РАНО ИЛИ ПОЗДНО Я ПОРВУ СВОИ ЦЕПИ, ПАЦАН. ГОД, ДЕСЯТИЛЕТИЕ, ВЕК – ТАКИЕ МЕЛОЧИ КАК ВРЕМЯ МЕНЯ НЕ ЗАБОТЯТ, НО ПОКУДА МИГ МОЕГО ОСВОБОЖДЕНИЯ НЕ НАСТАЛ, Я ПРИНУЖДЕН БЕРЕЧЬ ЖИЗНЬ ДЗИНЧУРИКИ. И ЕСТЬ ОТ ЧЕГО. ТВОЯ ГОСПОЖА СТРАДАЕТ ОТ ИЗБЫТКА САМОУВЕРЕННОСТИ И НАГЛОСТИ – БЫТЬ МОЖЕТ, У НЕЕ ЭТО СТАРЧЕСКОЕ, И Я ДОЛЖЕН ПРОСЛЕДИТЬ, КАК БЫ СВОИМИ АВАНТЮРАМИ ОНА ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ НЕ ЗАГНАЛА ТЕБЯ В ГРОБ».
Наруто прикинул, насколько он согласен ссудить самого себя бабке Цунаде – а ей, видать, он был нужен целиком, со всеми потрохами и тем парнем, который в этих потрохах сидел. Какаши-сенсей с капитаном Ямато готовили его к какой-то особой тренировке по контролю чакры ветра и, вроде бы, даже наращивания за счет нее пробивной способности Разенгана, но срочная миссия в Краю Дождя (как уже догадался Наруто, никакой срочной она не была – просто Пятая приняла решение не искать обходных путей) перечеркнула все эти планы.
Говорит ли ее решение о том, что он, Наруто, и впрямь так бездарен, как о том трезвонит Лис?
- Эй, воротник, - он даже не заметил, что произносит эти слова вслух, - чего ты там говорил о силе?
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:28 | Сообщение # 88 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| Глава 14
Ураган пришел с моря ночью. Накануне было ветрено и пасмурно, моросил дождь, а к вечеру стало и того хуже: шквальный ветер срывал едва отросшие листья с деревьев, ломал ветви, грохотал ставнями. Ливень непроглядной стеной встал над Каваго, вода забурлила в каменных колодцах дворов, понеслась грязными улицами, мутными потоками низвергаясь с гранитных набережных в разом почерневшую Исино, набухшую от дождя и смытой им пыльной городской взвеси.
И всем, кто в ту ночь забывался ли тревожным сном у себя в домах, мерз и мок ли в ночлежках для неимущих, коротал ли непогожие часы на полуночном дежурстве – всем, даже самым прожженным оптимистам и жизнелюбам в оглушительном реве стихии слышался голос смерти. Можно было б сколь угодно насмехаться над высказавшим такое или винить его в излишнем пафосе, но смерть всем назло действительно надвигалась на столицу Рек. Надвигалась медленно, не быстрей солдатского шага, не быстрей тяжелой, едва ползущей телеги, груженой награбленным добром, не быстрей пожарищ, объявших северные провинции. Она, эта смерть, пока была далеко: еще держались замки Юкодзима и Вакаяма, еще не пал железнодорожный узел в Хийконэ, над портом Хигуба покуда развевались знамена клана Хикава, но у Края Рек более не было сил остановить продвижение армии Огня на юг, а, стало быть, и падение самого Каваго было всего-навсего вопросом времени.
Столица была обречена. Это понимали и горожане, и жители близлежащих угодий, военные и гражданские, богатеи и бедняки. Те, чья мошна была достаточно тяжела, грузили свои семьи и имущество на корабли и отчаливали в надежде начать новую жизнь за границей. Ну а тем, кого в чужих странах ждали лишь голод, нищета и бродяжничество, а в итоге – каторга, либо насильственная репатриация, бежать было некуда.
Бежать, даже если б он захотел и смог, было некуда и Хикаве Гену, назло всем цеплявшемуся за жизнь в глубине своих роскошных покоев. Всего месяц назад он имел в полновластном владении державу, отнюдь не славящуюся грозной армией, да и по площади далеко не самую великую, но по объемам внешней торговли и производства держащую уверенное лидерство среди увязших в дремучем феодализме соседей.
Теперь Хикава осознавал, где ошибся. Как это часто случается в жизни, он был неправ с самого начала, сглупил еще на этапе подготовки к войне – той войне, которую затевал он сам, а не эту, учиненную Пятой Хокаге и Владыкой Огня. Военный альянс с Краем Ветра заставил бы Огонь пересмотреть свою бесцеремонную политику на южном побережье – в частности, отказаться от нелепых претензий на продление торговых льгот, прекративших свое действие в полном соответствии с условиями соглашения тридцатилетней давности, подписанного даймё Ветра, Огня и Рек. Но экономическая стабильность на южном побережье сама по себе не являлась целью Хикавы Гена, она была лишь промежуточной стадией перед быстрой победоносной войной – а она не могла не завершиться победой. Реки, Ветер и Молния, не упустившая бы случая поквитаться со старым врагом, вместе поставили бы Огонь на колени, раздробили на куски, из гегемона Востока превратив его в мелкое региональное государство, существующее на карте лишь милостью своих могущественных соседей. Быть может, им бы даже удалось лишить его Конохи.
После вмешательства Огня все это утратило смысл. Потому что идиот Рунн был чересчур неосторожен или, что более вероятно, просто предал своего сюзерена – что ему, чужеземному варвару, здешние клятвы? Потому что Орочимару, все эти десять лет носившийся с «Горизонтом» как писаной торбой, льстивыми посулами втянувший Хикаву в какие-то сомнительные генетические махинации, не сумел уберечь свой драгоценный проект от цепких лап Конохи. Потому что трусость Ветра, не слишком убедительно прикрытая маской чистоплотности и законопослушности, не дала ему заключить союз с правительством Хикавы.
Что же… все в руках Будды. Ветер упустил шанс осуществить свою давнюю мечту: подвинуть восточные границы вглубь плодородных земель Огня, Хикава Ген умирает, а бывший наставник его сына в кендзюцу, Кимамото Таро, осужден по обвинению в государственной измене и лишен жизни через повешение. Ныне его бездыханное, обезображенное пытками, покрытое коростой из спекшейся крови тело, с отметинами от каленого железа, с вывалившимся языком, с выпученными словно у жабы глазами и порванными ноздрями, болталось на придорожной виселице. Трепыхаясь на скрипящей, грозящей вот-вот порваться веревке, оно, как и истерзанная душа своего палача, Хикавы Гена, находилось во власти урагана – свирепого, но между тем и бесконечно справедливого в своей беспощадности. Впрочем, он неистовствовал недолго: чуть забрезжил рассвет, и первые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь прорехи в пелене висящих над морем туч, пали на озябший город, непогода улеглась. Точнее, весенние ветра угнали ее на запад, где она увязнет и бесследно истает в гигантской, пышущей жаром Великой Пустыне.
Но, так или иначе, к тому времени, как о крыши Каваго разбилась последняя дождевая капля, Хикава Ген уже умер.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:29 | Сообщение # 89 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| ***
«Хикава Ген умер! Хикавы больше нет!»
Казалось бы, что могло быть предсказуемее этого? Второй год тяжелая болезнь старого даймё была в стране притчей во языцех, о ней судачили и в высшем свете, и в бедняцких трущобах, на светских раутах и на базарах, обсасывая подробности и выстраивая предположения, каким правителем окажется его престолонаследник. Пожалуй, после поражения под Санэнори, а впоследствии – и взятия самой крепости, смерти Хикавы Гена даже ждали, и ждали с нетерпением, как события, лишившего бы Край Огня повода продолжать войну.
И вот долгожданная новость пришла, но оказалось почему-то так, что никто – абсолютно никто во всем Краю Рек – не знал, как с нею обойтись. Вероятно, теперь кто-то и жалел, что старика не придушили, пока еще не было поздно, пока войска Огня не преодолели с боями перевал Ката. Да, сказать честно, следовало пожалеть-то. Следовало, потому что весть о смерти Хикавы Гена, мгновенно разнесшаяся из Каваго по всему Востоку, не остановила наступление генерала Исако и войны, как многие надеялись, отнюдь не закончила.
Подумать только, да скажи кто нечто подобное лет эдак семьдесят назад, его бы подняли на смех. В те времена захватнические войны, ну, не то чтобы случались часто, но сам факт их никого не удивлял, и никто не усомнился бы в праве сильного государства отнять у более слабого часть его территории. Война есть война. Должно быть, за последние полвека даймё Востока размякли, придумав такие понятия как «территориальная целостность», «международные законы», «баланс и стабильность». Слово «захват» заменили словом «аннексия» и отчего-то решили, что это недопустимо, что век империалистических войн закончился… Глупость. Глупость ведь наиполнейшая!
Разумеется, генерал Исако не самостоятельно принял решение продолжать войну. Получив известие о смерти неприятельского даймё, он впал в неописуемую ярость. Владыка поставил ему задачу свергнуть режим Хикавы, а что станет дальше с Краем Рек, уже не являлось его заботой. Приказав войскам прекратить продвижение на всех запланированных направлениях, он срочно телеграфировал даймё Огня, требуя дальнейших директив. Директивы пришли – без промедления – и генерал продолжил наступление, не оглядываясь уже ни на какие предлоги и оправдания, предоставив Владыке международную полемику. Впрочем, наступление быстро перешло в избиение рассеянной и сломленной армии Рек, перемежающееся с мародерством и бесчинствами на покоренных землях.
Но смертью Хикавы история не закончилась. Двадцать пятого апреля, когда пришло новое известие, еще невероятней, еще невообразимей всех предыдущих, они задержались на переправе через один из притоков Исино. Пока войска на плотах и реквизированных у местных лодках преодолевали водную преграду, штаб разместился в ратуше крошечного городишки, жители которого успели своевременно сбежать от захватчиков. На утро было запланировано совещание, но генерал Исако задерживался, и офицеры коротали время за разговором. Кусагава с Хирагой жарко спорили о том, каким образом Владыка станет распределять завоеванные владения между своими дворянами, и как бы так поделикатней намекнуть Исако, чтоб он замолвил словечко за них, героев войны. Скучающий рядом с ними владетельный Танзаку, тоже бывший не прочь урвать себе кусочек, то и дело поддакивал и снисходительно им кивал. Нобору с Фукутоми и Тацуей беседовали о женщинах и ни на кого внимания не обращали. Сарутоби со старым Камбэ молча курили в сторонке и думали каждый о своем. Асума вспоминал тот день, когда сумасбродная южная кампания из рядовой, пусть и высокооплачиваемой, миссии на миг превратилась в войну и для них, бойцов Конохи. В ходе спецоперации, предварившей успешный штурм твердыни Санэнори, погиб Абураме Шиби – пятеро чуунинов Облака отсекли его от основной группы и взяли числом. Знаменитые жуки Абураме в холодном горном воздухе вели себя вяло и сонно. Асума просил, чтобы Шиби воздержался от боя, но подобного попрания своей воинской чести гордый Абураме стерпеть не мог и полез на рожон. Асума с Нара и прочими синоби не успели придти ему на помощь.
Генерал Исако вошел в комнату с бланком полученной радиограммы в руках.
- Господа, прошу меня простить за опоздание, - вид у него был как у человека, озадаченного какой-то новостью, но еще не вполне понимающего, радоваться ему этому известию или рвать на себе волосы, - я получил срочную радиограмму, и она меня, честно говоря, привела в растерянность.
Он бросил на стол листок, исписанный аккуратным почерком радиста, принимавшего депешу.
- Никаких официальных заявлений мы пока не получали, но все наблюдатели сообщают одно и то же. Край Ветра вступил в войну.
***
В тот день незапогодилось с утра. И даже не с утра, а еще с ночи – дождь редкими тяжелыми каплями отбивал замысловатую дробь по карнизу выходящего на запад окна спальни. Лежа в совершенном одиночестве на своем громадном пустом ложе под массивным бархатным и атласным балдахином, в кромешной темноте тропической ночи походившим на гротескную каменную глыбу, Сакура, закутавшись в одеяло, думала – нет, вовсе не о Наруто, как можно было бы предположить. И не о Конохе, не о родителях, которые наверняка все извелись, не о Цунаде-сама… Сакура думала о странах Севера, Юга и Запада, которые Огонь или Реки, не особо оглядываясь на последствия, привечали по своему разумению. Они лишь до поры были бездеятельны.
- Мирна, - тихонько позвала Сакура, но тягучая тьма осталась неподвижной, и девушка повторила чуть громче, - Мирна!
Золоченая дверь чуть приоткрылась, и в спальню скользнула молчаливая тень в шелковых одеждах. Беззвучно ступая по коврам, она приблизилась к ложу и замерла – покорная, неподвижная, почти бестелесная.
- Да, Сакура-сама? – служанка говорила медленно, будто смакуя произносимые слова. Но не так, как это делал Йоахим Рунн, переиначивая и коверкая их по собственному почину, отчего понять его речь было непростой задачей, а нараспев – мелодично и очень приятно. Родной язык Мирны, хоть Сакура его и не знала, сильно отличался от прерывисто-протяжного гавканья капитана наемников. По происхождению она была катунийкой, то есть подданной Катунийской Империи – огромного северного соседа держав Востока. Мирна находилась на борту имперского торгового судна, когда стервятники Мутэ Юдзи настигли их в открытом море и взяли на абордаж. Всех ее товарищей по несчастью пираты продали в рабство на Юг и в неблагополучные страны Востока, даймё которых не имели ничего против подпольной работорговли или были слишком слабы, чтобы с ней бороться. Так что можно было считать, ей еще повезло.
- Который час? – Сакура уже привыкла повелевать, и приставленным к ней девушкам, кажется, нравилось ей прислуживать. «Молодая госпожа» (или «Сакура-сама») не капризничала, не кричала на них, не требовала невозможного и – что они ценили более всего – не беспокоила их попусту. Мутэ Юдзи нравилось, когда вокруг него увивается дюжина ослепительных гурий, он не был женат. Но Сакуру эта плеяда мельтешащих лиц вскоре начала раздражать, и куноити попросила дать ей всего пару-тройку служанок, но только чтобы одних и тех же, чтоб она, по крайней мере, смогла запомнить их по именам – обращаться к человеку «эй, ты» ей претило. «Пару-тройку» - это лишь оттого что адмирал-префект ни за что б не позволил меньшего, хотя, сказать положа руку на сердце, Сакура и в одной-то не видела никакой надобности.
- Половина второго, Сакура-сама. Вам не спится? Ничего не желаете? Смею ли я предложить вам вина или чаю? Я бы предложила вам кофе, но кофе на ночь вреден для пищеварения. Впрочем, если вы настаиваете, я сию минуту прикажу сварить.
Мутэ Юдзи был немало разочарован ее скромностью и тягой к аскетизму, с пеной у рта доказывая, что их присутствие в особняке его ничуть не стесняет, и в итоге они сторговались на четверых служанках. Мирна – тогда еще Сакура не знала, как зовут стройную катунийку – попала в их число и среди остальных трех была вроде старшей.
- Нет. Не надо, Мирна. Просто посиди здесь, со мной.
Куноити сказала это, чтобы сделать женщине приятно. Угодив в неволю, Мирна провела в услужении у Мутэ Юдзи долгих семь лет. Костлявая четырнадцатилетняя девчонка выросла в настоящую красавицу, хоть и не по здешним меркам, а по катунийским – уж больно ее красота была чуждой, диковатой. Однажды Сакура поинтересовалась у нее, не заставлял ли ее адмирал-префект удовлетворять его в постели, и как он вообще обращался с юными служанками в этом отношении. Но Мирна на тот вопрос лишь загадочно улыбнулась, а ответ дала лишь несколько дней спустя: как-то раз адмирал-префект пригласил гостей отдать дань традиции и выпить с ним немного саке по случаю входа сакуры, почитаемой за неофициальный символ Востока во всем мире, в период ее восхитительного цветения. Несмотря на то, что ни единого деревца сакуры на Черном Рифе не росло – одни пальмы – они с радостью согласились и даже выпили, и даже не совсем чтобы «немного»… Короче, куноити в свои покои вернулась нетвердой походкой и глубоко заполночь. Вот тогда-то коварная Мирна и попыталась доходчиво объяснить ей, что Мутэ Юдзи не столь распущен, чтоб домогаться служанок, но между тем сама она по этому поводу ничуть не переживает. Если б не тренированные рефлексы синоби, Сакура нипочем не избежала бы форменного совращения. В тот раз обошлось, но впредь девушка предпочла держать за Мирной глаз да глаз.
|
| |
| |
| Rin | Дата: Понедельник, 31.12.2012, 14:29 | Сообщение # 90 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 523
| - Ты слышала свежие новости?
- О чем, Сакура-сама? – служанка, подобрав кимоно, забралась к ней на кровать и скромно (лукавая катунийка понимала, что в трезвом уме молодая госпожа ей ничего такого не позволит) уселась рядом – только взяла руку Сакуры и принялась любовно ее массировать.
- Адмирал-префект пожаловался, что этот неуловимый «Василиск» продолжает терроризировать воды Края Рек. Позавчера он записал девятый пиратский корабль на свой счет, - куноити откровенно наслаждалась тем, как заботливые пальчики Мирны последовательно пробегаются по акупунктурным точкам, касаются кожи, разминают ладонь и запястье.
- Ну и что?
- Разве ты не рада, Мирна? – спросила куноити, едва не мурлыкая от удовольствия. – Катунийская Империя наконец-то собралась с силами пресечь пиратский произвол Черного Рифа. Если так пойдет и дальше, адмирал-префект предпочтет заключить с ними договор о взаимном ненападении, лишь бы они отвязались. Не исключено, что имперцы потребуют выдачи всех своих подданных, томящихся в пиратском плену. Ты сможешь вернуться домой.
Пальцы Мирны дрогнули и на миг нервно сжались, но сразу же продолжили свою работу. Всякий раз, как Сакура ни спрашивала, женщина говорила о своей родине с оттенком легкой грусти, или, может, ностальгии, однако без всякой тоски. А иногда и с презрением. Видно было, что жилось ей там нелегко.
- Где ж они раньше были, Сакура-сама? – вздохнула она. – Нет, никуда я не поеду. Да и что я там делать-то буду?.. Теперь мой дом здесь... Знаете что, Сакура-сама, оставайтесь у нас на Черном Рифе! Не уезжайте никуда. Вы ведь такая хорошая, добрая. Я бы всю жизнь вам служила верой и правдой, vot vam krest!
Последних слов, произнесенных по-катунийски, куноити не поняла, но догадалась, что Мирна говорит от чистого сердца.
- Спасибо, Мирна. Я не могу. Я – ниндзя, солдат своей страны.
- У солдат не бывает такой нежной кожи, Сакура-сама.
- Брось, - засмеялась куноити, - брось, Мирна. Прекрати!
Пальцы женщины поднимались все выше и выше, они уже массировали плечо Сакуры и шею, вплетались в волосы, скользили по лицу…
- Мирна, - с придыханием произнесла Сакура, - Мирна… Узнай, не разошлись ли остальные спать или еще сидят.
Служанка нехотя, не скрывая своего разочарования, оторвалась от нее, спустилась с ложа и вышла. Вернувшись через несколько минут, она отрапортовала, что «господа все еще изволят гонять чертей и покуда не думают ложиться спать». Услышав распоряжение зажечь свет и помочь Сакуре облачиться в платье, Мирна нахмурилась, но молча повиновалась.
Войдя в гостиную, Сакура застала мужчин сидящими тесным кружком вокруг круглого столика для сёги. Ямато с Сайто играли, Наруто глядел со стороны и давал комментарии. Он смеялся и шутил: то ли повеселел оттого, что подвыпил, то ли выпил по случаю хорошего настроения, словом, той эмоциональной ямы, где он пребывал прошлые пару недель, уже не ощущалось.
Сегодня… точнее, вчера днем Сакура уже пробовала откровенно с ним поговорить. Она даже готова была признаться ему, что капитан Ямато, если уж называть вещи своими именами, приказал ей соблазнить Наруто с целью подавления у него всякого вольнодумства, но, к счастью, так далеко их беседа не продвинулась. На все вопросы о Кьюуби он, как и прежде, юлил и отнекивался, говорил, что адмирал-префект проводит интересные опыты, но внешне (и, как полагала Сакура, внутренне тоже) стал спокойней и уверенней. Это свидетельствовало о том, что в результате долгого, многодневного диалога они с Лисом пришли к какому-то соглашению. Ей был неизвестен выбор Наруто, но множества вариантов тут быть и не могло – он либо, как делал это прежде, отверг помощь Кьюуби, либо заключил с ним порочную сделку – сила в обмен на свободу.
Очевидно, что он не ответит на прямой вопрос. И более того, любое отступление от деликатности тут, Сакура знала, восстановит генина против нее – так было всегда со дня их знакомства. Существовало четыре человека, из чьих уст Наруто выслушивал замечания и заключения, касающиеся Кьюуби, и не выходил притом из себя.
Сакуру генин к ним не причислял.
Нет, она не сидела сложа руки в ожидании, пока Лис навсегда не поработит волю дзинчурики. Несколько раз она пробовала его «расколоть» (однажды она даже отвесила ему оплеуху), но здесь Наруто был воробьем стреляным – отвечал путано, уверял «не волнуйся», «все как прежде». И это действительно походило на правду: впервые после долгих дней напряженного внутреннего противоборства он выглядел уверенным в себе и повеселевшим, но алкоголь тут был ни при чем. Сакура укоряла себя за мысли, посещавшие ее раньше, о том, будто нечеловеческое мышление Лиса неизбежно станет казаться генину ближе и родней самых рисковых вывертов Пятой. Ей было стыдно, что ее вера в силу воли и самоконтроль Наруто дала трещину.
|
| |
| |
