Хранители Сакура закрывает входную дверь и входит в освещенную каминным огнем гостиную. Пусть Коноху омывает проливной дождь – здесь светло, чисто и тепло. Здесь дом. В тишине тикают часы, доставшиеся Сакуре от дедушки – старые, с заводной кукушкой, которая уже с давних пор не высовывает своего клюва из механических недр. И маятник, качаясь, кажется таким усталым. Эта тишина наигранная – на самом деле дом живет своей маленькой жизнью. В его глубинах столько комнат, что он похож на общежитие, в котором они жили, став джонинами.
В самой близкой к гостиной комнате спят Шени и Широ – ее дети, ее двойняшки. Им уже по десять, но они засыпают вместе, словно не хотят расставаться друг с другом. Ее маленькие гении. Ее и Наруто, Девятого Хокаге. Сакура улыбается, кладет сумку на диван и заглядывает в комнату. Шени похожа на Гаару – красные волосы и бирюзовые глаза, сейчас плотно сжатые. Лишь ресницы подрагивают от легкого дыхания. Рядом, на соседней кровати, сопит Широ – его волосы светлее, и глаза голубые, как у папы. Между двумя на тумбочке стоит давняя фотография – они тогда только родились: два смешных свертка на руках крестных.
Сакура прикрывает дверь, улыбка пропадает с ее лица, но она идет дальше по коридору. Входит в следующую комнату, которая когда-то давно была мастерской. Она надеялась, что Он будет спать, но с легким, невесомым стуком приоткрывая очередную дверь, Сакура натыкается на отсутствующий белый взгляд. Под боком у Неджи устроились его собственные двойняшки – Айро и Айриме, что удивительно, с такими же огненно-красными волосами, как у ее собственных. У Айро даже глаза, как у ее дочери, а вот у дочери глаза мамы. Они спят, а Неджи бессмысленно смотрит в потолок. И ей кажется, будто по его щекам текут слезы.
«Прости, Неджи» — она знает, что ее вины ни в чем нет, и ей тоже больно. Уже прошло два года, с тех пор, как Хьюга покинул свой клан и жил с ними. За это время они стали с Наруто ближе, чем за все время их знакомства. Сакура вздрагивает от неожиданности, когда ее подол теребит тонкая рука. Тамеру, старший сын Неджи, сонно протирает глаза тыльной стороной ладони, держась за ее свободное платье. Он самый старший из их детской компании, и уже стал чунином в свои двенадцать.
— Ты поздно, Сакура-нээ-чан. Мы заждались тебя.
Женщина тихо смеется, трепля малыша по длинным, темным волосам. Она ему в матери годится, а он все упрямо зовет ее старшей сестренкой.
В ту комнату, что самая последняя по коридору, она не заходит – не может. Наверное, боль от этой потери одна из самых сильных. Поэтому Сакура уходит к себе, кладет голову на подушку – одна в огромной кровати – и ждет, мечтая, чтобы Наруто вернулся как можно быстрее.
Она не думала, что заснет до его прихода, но через какое-то время понимает, что спит. Во сне она видит птиц и радугу, необъятный луг и светло-синее озеро. Ей легко и спокойно – она поднимает глаза к небу и чувствует, как на ее плечи ложатся сильные мужские руки.
— Сай, — она не оборачивается, но чувствует его улыбку. И закрывает глаза. Ее ладони накрывает другая пара прохладных рук и легонько сжимает пальцы; Сакура чувствует металл обручального кольца на своей коже. – Кику-чан…
Ей кажется, стоит открыть глаза – и они исчезнут. Ее Кику, гибкая и худенькая в своем необъятном свитере, со смешными встрепанными короткими волосами и двумя хвостиками за спиной. Ее Сай – спокойный, со вдумчивыми черными глазами и столь поддерживающей ее улыбкой.
— Тамеру-кун уже стал чунином, — Сакура чувствует, как холодные ладони отпускают ее руки и ложатся на сжатые веки. Она не понимает почему, но потом чувствует на своих скулах влагу. И она продолжает рассказывать всякие глупости. – Айки постоянно рисует с Мицури-сенсеем, а Шени и Широ скучают по Ритсуми-сенсею, потому что они очень ее любили. И не хотят заниматься с Суйгецу, потому что у него зубы, как у акулы.
Кику звонко смеется, как редко смеялась при жизни. Сакура не слышит ее смеха – она чувствует его, словно он идет к ней из другого мира. Хотя, почему словно?
— Я рад, что вы вместе, — голоса Сая тоже не существует, но она понимает его на интуитивном уровне. – Ты и Наруто – это то, чего мы всегда хотели.
Она и Наруто. Наруто, которого ценой своей жизни защищали все шиноби Конохи. Которого ценой своей жизни защитили Сай и Накику.
— Я ни о чем не жалею, — шепчет Ритсуми, — и Сай не жалеет. Единственное, чего бы я хотела, это побыть с вами еще чуть-чуть подольше. Я так рада, что столь прекрасные и чистые сердцем люди окружали меня в жизни.
Сакура вспоминает, когда, пытаясь закрыть Ритсуми от удара Мадары, Учиха Саске случайно задел своей техникой и ее. Сакура никогда не верила, что ее подруга умрет от руки того, кто хотел ее спасти, пусть даже и после стольких лет ненависти. Она помнила шокированные глаза своей бывшей любви, а сама чувствовала только ненависть и опустошенность. Мадара не получил удовольствия убить Ритсуми. Но он убил Сая.
— Ты тоже ни о чем не жалей.
Две пары рук обнимают ее, как самое дорогое, что есть на свете; в этих объятьях — любовь ко всему, что они оставили на земле.
— Вы – мои хранители, – Сакура улыбается, потому что не верит в ангелов и демонов, но она верит в своих друзей. В то, что они, уходя, все равно будут смотреть на них откуда-то из-за грани. Это знали Наруто и Какаши-сенсей. А теперь и она.
Она прощается навсегда, но в глубине души понимает, что будет ждать новой встречи.
А они уходят, не оборачиваясь, и над ними, высоко в небе сияет радуга.
Свет, разливаясь вокруг, ослепляет, но, прищуриваясь, Сакура упорно смотрит им вслед.
И за их спинами она видит крылья.
|
